Козельск - Могу-болгусун (СИ)

крепость Козелеск и заставлявших их терпеть кровожадных блох, вшей и другие

неудобства походной жизни...

Ханы Кадан и Бури объявили туменам привал, когда лес стал редеть и

сквозь стволы показались белые стены Козелеска, они договорились встретиться

перед подходом войска к городу, чтобы обсудить дальнейшие совместные

действия полков и выявить слабые места в обороне, осмотрев окрестности с

высоты холма, поросшего вековыми деревьями. Их скакуны направлялись

навстречу друг другу, когда из чащи выбежал в окружении верховых кешиктенов

саврасый жеребец Непобедимого и затрусил к ним неторопливой рысью. Молодые

темники чертыхнулись, взявшись отгонять дыбджитов и мангусов быстрым

шевелением губами и разминанием между пальцами разных амулетов, они

надеялись сами проявить доблесть и военную смекалку, чтобы не делиться потом

славой по овладению городом ни с кем. Но хитрый лис был везде, как не был

нигде и никогда, он появлялся там, куда его направляло внутренне чутье, развитое как у одинокого волка. Впрочем, Непобедимый всегда вел жизнь

волка-отшельника, разница заключалась в том, что он позволял разбойничать на

помеченной им территории собратьям, забирая себе львиную долю добычи, если

охота у них случалась удачной. Вот и сейчас он сделал вид, что собирается

сам обдумывать проблемы по штурму крепости, но кто бы в это поверил, а если

бы поверил, то ощутил в скором времени на себе действие негативных невидимых

сил, стремившихся столкнуть его с дороги, ведущей к вершине. Чингизидам

ничего не оставалось, как пристроиться в хвост отряда телохранителей и

повторять за старым полководцем каждый шаг, который он надумал совершить. А

Субудай тем временем выехал из лесного массива и остановился на вершине

холма, выбранного ханами для уединенной встречи, покашлял в воротник тулупа

со свалявшейся шерстью и хитро посмотрел на них через плечо: – Крепкий алмаз мы видим перед собой, он не уступит многим

барон-таласским, упрятанным в заоблачных высотах, куда не смогли добраться

полки Искендера Двурогого,- ухмыльнулся он снисходительно. – Ни один ювелир

не рискнул бы обработать его грани, даже если бы ему предложили за это

сундук золота.

Хан Бури пожал плечами, он знал, что полководец благоволит к нему и не

собирался перечить, единственное, что выводило его из себя, это ограничение

в самостоятельных действиях. После ночи, проведенной с бурдюком орзы и

несколькими наложницами из урусутских девственниц, он чувствовал себя

опустошенным внутренне, хотя сознание было чистым. Хан Кадан наоборот не

сумел удержать неприязненного взгляда, он был вторым сыном Угедэя, кагана

всех монгол, и родным братом Гуюк-хана, застрявшего под стенами Козелеска

почти на два месяца, и сразу понял, что камень брошен в их огород. Но что он

мог противопоставить верному псу Бату-хана, побитому временем и оружием, когда за его спиной стоял курултай и сам бог Сульдэ.

– Непобедимый, на каждый алмаз всегда найдется свой ювелир, – все-таки

высказал Кадан мысль. – Дело лишь за временем и за инструментом, который

нужно подобрать за это время.

Субудай отвернулся, потеребил поводья уздечки и уперся единственным

глазом в город перед собой, плавающий в волнах теплого воздуха, поднимавшегося от прогретой земли, и хотя картина резко отличалась от той, которую он видел во время весеннего разлива рек, все-же главное осталось

неизменным. По улицам бродили дружинники в полном боевом облачении, бабы в

длинных сарафанах несли на палках, положенных на плечи, горшки и бадьи с

водой и чем-то жидким, плескавшимся в густую пыль. Точно такой же пейзаж

можно было подсмотреть в кипчакских городах, прожаренных солнцем, когда

полуголые носильщики тащили на подобных палках глиняные кувшины с водой, тюки тканей или подносы со сладостями. Разнилась лишь одежда, материал, из

которого были возведены постройки, и природа вокруг, но люди оставались

везде одинаковыми. Разве что теперь на улицах урусутского поселения не было

видно стариков и детей, они или попрятались от стрел и дротиков, продолжавших сыпаться на крыши градом, или погибли.

– Время пришло, – прокаркал Субудай, не оборачиваясь на молодых

полководцев, спешивших украсить себя новыми победами. И добавил. – Время

приходит всегда, вовремя или невовремя, но оно движется неустанно, потому

что его невозможно остановить.

– Непобедимый, есть много способов, которыми его можно задержать, –

сверкнул раскосыми зрачками Кадан, стараясь успокоить горячего рысака.

– Чем? – фыркнул старый воин, он даже не обернулся. – Делами. Субудай надолго застыл в седле, превратившись в дряхлую собаку, поджавшую под себя больную лапу, он как бы не замечал, что на стенах города

стали появляться урусутские воины с мечами в руках, сверкавшими на солнце, и