Кожа

Доктор взяла у второго монаха скальпель и начала аккуратно счищать верхний слой пораженной кожи. Старик стонал уже тише — либо подействовал уксус, либо несчастный впал в шоковое состояние. Малдер увидел его помутившиеся вытаращенные глаза и вспомнил Стентона. Именно так он смотрел на Малдера за мгновение до гибели — с мукой и ужасом.

Потому что его, как и этого старика, терзала уносимая боль, боль, рождающаяся в коже! Доктор положила скальпель в кювету и снова принялась промывать рану. Старик шумно вздохнул, и хотя он по-прежнему морщился от боли, его взгляд приобрел более осмысленное выражение. Филдинг решила продолжить прерванную беседу, не отрываясь от дела.

— Видите ли, вы обратились немного не по адресу. Я не местная и не была лично знакома с Палладинами. Однако есть человек, который, возможно, окажется вам полезен. Аллан Троубридж, один из основателей этой клиники.

Скалли достала из кармана блокнот, стряхнула с обложки дождевые капли и приготовилась записывать.

— Троубридж знал Эмайла Палладина?

— Во время войны Аллан служил в госпитале санитаром. Война закончилась, но он решил остаться. Очень многое из того, что вы здесь видите, добыл именно он — связывался с Красным крестом, договаривался о поставках оборудования. В городке его очень уважают.

«Это уже интереснее!» — подумал Малдер и бросил:

— Он сейчас в клинике?

— Нет, сегодня у него выходной. Но если хотите, можете навестить его — я расскажу, как дойти. И еще… Дружеский совет… Если вы будете расспрашивать о госпитале и Палладине, приготовьтесь к тому, что друзей вас не прибавится. Прошлое не всегда стоит ворошить.

Филдинг даже не подозревала, что, говоря это, добьется прямо противоположного результата. После подобного предостережения Малдера уже ничто не могло остановить.

16

Кровь ударила Малдеру в лицо, в голове зазвенело. Агент протянул руку, чтобы схватить стакан, но слезы, хлынувшие из глаз, лишили его возможности ориентироваться. Вместо крика о помощи из горла вырвался отчаянный лающий кашель…

Эта драматическая сцена была встречена дружным смехом хлебосольных хозяев. Аллан Троубридж даже захлопал пухлыми ладонями.

— Я предупреждал: сомдтам — очень сердитая штука, — напомнил он виновато. — Даже здешние тайцы относятся к нему с опаской.

Малдер наконец нашел свой стакан с биатайским пивом и жадно припал к нему, чувствуя, как пенистая жидкость постепенно гасит огонь, пылающий во рту. Утерев слезы, он посмотрел на Скалли, сидящую рядом на полу, скрестив ноги. Она держала палочки над большим блюдом

и озадаченно поглядывала — то на его содержи мое, то на Малдера.

— Смелее, Скалли! — просипел Малдер. — Не одному же мне мучаться.

Она пожала плечами, подцепила палочкой макаронину и отправила в рот. Прошла секунда после того, как сомкнулись ее губы… и вдруг лицо Скалли сделалось пунцовым, глаза вылезли из орбит, в горле забулькал сдавленный кашель, она выхватила у Малдера стакан и залпом осушила его.

Троубридж не сдержался и опять захохотал.

— Напоминаю: попытка нанести увечья агентам ФБР — государственное преступление! — с шутливой строгостью изрек Малдер. — Так что, вы говорите, там намешано?

Прежде, чем Троубридж успел ответить, в комнату вошла его жена и, поклонившись, заняла свое место за приземистым деревянным столиком. Супруги являлись полной противоположностью друг другу: он — человек-гора, шесть футов ростом и весом не менее двухсот фунтов;

она — миниатюрная, тонкая как тростинка. Огненно-рыжий, бородатый Аллан был похож на викинга, Рина — типичная представительница своего теплолюбивого племени — на бронзовую тайскую статуэтку.

— Сначала берем сырую папайю, — сказала она по-английски, с легким акцентом, — потом добавляем сок лайма, пригоршню молотого чили. сушеных креветок и маленьких береговых крабов. Затем толчем это в ступке и скатываем вот такими тонкими колбасками. А мой муж — садист, он должен был вас предупредить…

Теперь засмеялся Малдер — подобная характеристика совсем не вязалась с внешностью добродушного толстяка.

Несмотря на пророчества Филдинг, Аллан Троубридж довольно спокойно отреагировал на вопросы о деятельности Эмайла Палладина в госпитале МЭШ. Скалли и Малдер ждали настороженности и отчуждения — а встретили радушие и любезность. Вместо того чтобы выпроводить агентов за дверь, Троубридж пригласил их к столу.