Кожа саламандры (СИ)

Она затянулась быстрее, чем он перестал чувствовать боль. И теперь, ещё чуть морщась от остаточных её отзвуков, он уже почти улыбался.

-Я согласен ещё на несколько ран,- тихо сказал он,- только руки не отпускай.

Моё лицо вспыхнуло. Я чувствовала ладонями его кожу совсем рядом с тем местом.. Обнажённая нога с высокими голенью и бедром, и мускулистый живот полностью оголённый из-за разорванных до завязки нижних полотняных штанов. Я быстро убрала руки и, как нашкодивший ребёнок, спрятала их за спину. Отчего видно стало ещё больше открытого тела. Я таращилась и заливалась краской до корней волос.

-Какой дурак дразнил меня рыбой? Вот посмотрел бы он сейчас, как резко скрутил меня спазм внизу живота, от одного вида обнажённого мужского тела. Господи, о чём я думаю? Вместо того, чтоб о ране.. которой, впрочем, не осталось и следа..

Сидхе забавляла моя растерянность. Но пользоваться ей он не стал. Быстро опёрся на руку и сел, притянув меня за плечи. Я, стоя у его бедра на коленках, задрожала от его короткого объятья. А он уже заглядывал мне в глаза и убирал всё время падающую на лицо, выбившуюся из косы прядь.

-Испугалась?- спросил он, целуя мои мокрые от слёз щёки.

-Когда это я успела расплакаться?

Через пару минут, Лами заботливо поднял меня с холодной земли и мы оба подошли посмотреть на нежданную добычу. Взять с него особо было и нечего. Разве только клыки да когти. Шкура уже начала линять и зимний густой подшёрсток оставался в руках клочьями. Мясо биргиннена отдавало горечью. Так что трофей нас не слишком отяжелил. Мы обнаружили, что довело зверя до нападения на человека. В передней подушечке торчала огромная заноза, которая сильно нагноилась. Так что догнать резвых малышей кудума было зверю не по силам. А взрослый, если и бегать от него не станет, мог и рогами достать так, что мало не покажется.

Штанину мы перевязали, просто, чтоб не мешала ходить. Перевязочный материал, да и всё нужное, чтоб обработать рану, берёт в лес любой охотник, а Лами ещё и лекарь. Мы охотится не собирались. Но лес есть лес. Ведь собраться поохотится всегда может и кто-то другой. Да и простая случайность не исключена. Шёл, упал, ногу пропорол, или сломал, того хуже.

На молочай наткнулись уже на обратном пути. Мы сделали крюк, вокруг жилища мастера. Ещё один каменистый холм, почти ничем не отличающийся от того, где в пещере мы обнаружили кокон куколок, порадовал нас пологим солнечным склоном, заросшим целыми колониями молочая.

Мы разошлись выкапывать корни. Лами только предупредил, чтоб я взяла палку и время от времени постукивала по камням погромче. На таких осыпях любят греться змеи. А почувствовав удары о камень, они просто уползут с дороги. А ещё сказал, поберечься от млечного сока. Он не сильно, но ядовит. Не зная моей реакции на незнакомый яд, сидхе предупредил, что от попадания его на кожу, могут быть неприятные последствия. Вплоть до потери сознания.

Седых кустиков с толстым оранжевым корнем, глубоко уходящим в землю, мы накопали целую охапку. Сидхе сам обернул их тонкой кожей и сунул в отдельный, специально приготовленный для них, мешок.

По дороге домой, я как малыш-кудумчик убегала вперёд, подпрыгивала и кружилась под порывами ветра, колышущего волны разноцветных цветов, тянувшихся по равнине от опушки леса до самого горизонта. Я была счастлива. Только целоваться с Лами боялась. Боялась, что не смогу остановиться и произойдёт то, к чему я ещё не была готова.

Пару раз он пытался, будто играя, догнать меня. И даже один раз повалил в тихо шелестящие заросли малиновых цветов, которые качались и лезли ко мне в лицо своими пахучими чашечками. И даже попытался, прижав к земле, поцеловать. Но я вывернулась и унеслась вперёд, как будто у меня за спиной выросли маленькие весёлые вигоньи крылышки.

Лами смотрел мне вслед и вздыхал. Может вспоминал мою просьбу, не торопить события..

Дома нас встретили, сильно недовольные друг другом, Магдариель и Труми. Плакальщик умудрился проредить и наши запасы, и запасы старого мастера. Задурить ему голову пустыми разговорами. Но и у него ничего не выспросил. Теперь за съеденные до последнего свежие яйца домашней птицы, плакальщик был усажен отрабатывать, растирая комочки серы в ступке из твёрдого красного дерева, таким же чуть более тёмным пестом.

Выглядело это красиво. Ярко жёлтая сера в глубокой густо-красной чаше. Только Труми от работы совсем не выглядел счастливым. Завидев нас, он вскочил, чуть не перевернув ступку. Получив вслед гневную тираду от старого мастера, бросился было совать нос в сумки, но заметив окровавленную штанину Лами, встревоженно затрещал. Магдариель тоже взволнованно бросился к внуку.