Кожеед

Они ехали полдня, заправлялись, быстро пили кофе на заправках и снова ехали. Слушали радио, молчали. Один раз Денис предложил сесть за руль, Юрьевна отказалась. Она поставила свой айфон как навигатор, на зарядке. «Социопаты не любят терять контроль», подумал он. Юрьевна попросила включить кассету, любую, без разницы. «Там, в бардачке». Денис открыл бардачок, там были бумаги, старая карта с пометками и россыпь древних аудиокассет. Он начал перебирать. «Гражданская оборона», две кассеты «КИНО» — 45 и «Черный альбом», «Пинк Флойд. Стена» (написано по-русски), «Scorpions», «Nirvana», «Offspring», «Технология», какие-то сборники. И, неожиданно, Татьяна Буланова. Кассеты были старые и пыльные.

— Что ставить? — спросил Денис.

— Параллельно.

Он выбрал и воткнул в магнитолу кассету «Кино». Темный густой голос запел:

— Ночью над нами пролетел самолет,Завтра он упадет в океан,Погибнут все пассажиры.Завтра где то, кто знает где?Война, эпидемия, снежный буран…

«Какая замечательная песня», язвительно подумал Денис. Юрьевна ехала и постукивала пальцем по рулю в такт песне. Лицо у нее слово заострилось и помолодело. Похоже, для нее это была песня юности.

Космоса черные дыры…Следи за собой, будь осторожен!Следи за собой!

Закончилась эта песня, началась следующая. Эта Денису понравилась больше. День клонился в вечеру, а за окном проплывали поля и леса. И темный голос выводил:

Я устал от чужих городовЯ устал колоть этот ледЯ хотел бы уснуть, но нет времени спатьИ опять за окном ночьИ опять где-то ждут меняИ опять я готов идти.

«Что там ждет нас, в Федоровке? — подумал Денис. — Как я все-таки устал».

* * *

«Красивые места», подумал Денис. Вот бы тут, когда все уляжется, приехать и отдохнуть. Шашлыки, водка, купание, баня. Потом помотал головой. К черту. Из города он больше ни ногой.

В деревне все цвело и одуряюще пахло. Солнце, благодать. Зелень. Старые дома, свежая яркая краска. Легкий запах навоза. Юрьевна сняла кроссовки и надела «берцы», волосы спрятала под косынкой.

Денис с удивлением понял, что стоит и пялиться на ее обтянутый штанами зад. Тьфу, черт.

— Ориентир: братская могила, — напомнил он.

— Да.

Они спрашивали у местных — никакой братской могилы в деревне нет. Никаких бункеров времен войны в лесу. Кладбище, да, кладбище есть. В соседней деревне им показали старый разрушенный блиндаж в лесу и оплывшие, заросшие окопы. Денис нашел ржавый кожух от ППШ и горсть гильз. Здесь когда-то проходили рубежи 23 армии. Следы войны тут были. Но никакой запертой в бункере женщины.

Они объехали так несколько деревень в округе, иногда по совсем плохой дороге. «Мерс» с трудом справлялся. Вымотались оба, уже начинало темнеть.

Денис помедлил. После очередной неудачи они стояли у «мерса», Юрьевна достала сигарету и закурила. Денис впервые видел, что она курит.

— Похоже, он нам соврал, — сказала Юрьевна. Удивления, правда, в ее голосе не было.

— Значит, она мертва? Эта Нина?

Юрьевна кивнула.

— Думаю, да. Понимаешь, есть всего два правила. Первое: никогда не верь социопатам. Социопаты всегда врут. Кожеед нам врал, даже когда ему это было невыгодно.

— А второе?

Юрьевна подняла голову и посмотрела на Дениса.

— Никогда не делай того, о чем просит социопат. Никогда. Но, впрочем, ты сам это лучше меня знаешь.

Денис усилием воли подавил рычание. Сжал зубы.

«Из-за нее мы оказались там, в той проклятой комнате. Из-за этой чертовой суки Нины, жены долбаного урода Свечникова!» Денис понял, что ненавидит ни в чем не повинную женщину. До зубовного скрежета. Своими руками бы убил. Но сначала ее нужно найти.

— А поиски у Охотич?

— Все еще продолжаются. Как у деревни Посохи, где была его первая жертва, как он сказал. Прочесывают лес и тому подобное.

— И что?

— Ничего. Думаю, ничего и не найдут.

— Потому что она была мертва с самого начала?!

Юрьевна вздохнула.

— Денис, если ты ищешь оправдание для смерти брата — это бесполезно.

Дениса словно ударили под дых. С силой. В глазах потемнело, голова закружилась.

— Даже если бы мы нашли Нину живой, это ничего бы не изменило, — продолжала Юрьевна. — Твой брат и твои друзья мертвы. Как и врачи «скорой». Никаких весов, взвешивающих жизни, не существует. Мол, одна жизнь весит столько, другая больше или меньше. Это просто страшная нелепая случайность, что вам встретился Кожеед. И все.

До Москвы они добрались под утро. Уже медленно светало — и утренняя летняя Москва дышала свежестью и покоем, машин совсем немного. «Нет ничего красивее Москвы, — подумал Денис внезапно. — Как я раньше этого не замечал?»

— Останови у метро, — попросил он.

Следовательница кивнула. Морщинки вокруг ее глаз показались ему нарезанными ножом для бумаги. Серо-рыжеватый от пыли «мерс» притормозил.

— Что теперь? — спросил Денис.