Козни туманного Альбиона

— Я тебе потом об этом расскажу, — вспомнила я рассказ Алены о ночном визитере. Девчонка оказалась права, в нашем компьютере рылись. — И что, пошел Зуев на контакт с иностранным покупателем?

— Нет, контакт не состоялся. Зуев передумал продавать секретную формулу или, что вероятнее всего, испугался. В тот день, о котором вы говорите, Зуев с Мафусаилом исчезли с экскурсии. Первое, что я сделал, когда обнаружил пропажу — побежал на станцию. Успел. Зуев сел в автобус, а мне пришлось брать такси и ехать сзади. Мы доехали до ближайшего городка. Я думал он будет кому-то звонить, договариваться о встрече. Но, нет, они побродили по парку и решили вернуться назад, в гостиницу. Чтобы отбить Зуеву всю охоту продавать Родину, а себе сберечь время, уж очень я разволновался, когда он с пуделем исчез, мне пришлось выйти, показаться ему на глаза и представиться, как положено. Зуев сначала пошел в отказ, мол, и в мыслях не было торговать секретными материалами, но потом понял, что я не зря здесь, а потому отпираться бессмысленно, лучше во всем сознаться, покаяться и согласиться сотрудничать. Разошлись полюбовно: он с Мафусаилом попросился еще погулять, прийти в себя после серьезного разговора, а я прямиком отправился в гостиницу.

— А почему вы мне сказали, что вернулись в гостиницу из-за боли в животе и не знаете, где Зуев с Мафусаилом?

— Насчет живота соврал, а то, что не знаю, где Мафусаил, не говорил. И вообще по ряду причин я не должен был афишировать свою миссию, и уж тем более кому-то что-то объяснять.

— Понимаю, — Алина сидела серьезная и озабоченная. Мысли копошились в ее голове как шарики в лототроне. Она не выдержала их натиска и спросила. — Иван, а на что Зуев мог рассчитывать?

— Не понял.

— Сколько ему могли заплатить за формулу нового лекарства?

— Я думаю, не меньше полумиллиона евро. А что, у вас есть что продать? — Штурм с прищуром посмотрел на Алину.

— Мне? Да что вы! Это я так! — испугалась Алина.

И зачем она, дура, проговорилась о том, что Вадим тоже работает в научном институте микробиологии? А вдруг он руководит именно этой секретной лабораторией? Алина знала, что ее муж начальник и в его подчинении несколько десятков ученых дам и мужей, но никогда не вникала в тонкости его научных разработок, да и Вадим чаще помалкивал о своих достижениях. А, если конкретно под руководством Вадима было открыто чудодейственное лекарство? И теперь благодаря ей, Блиновой, его карьера висит на волоске?

В эту минуту Алина корила себя за чрезмерно длинный язык. А ведь спросила о цене формулы просто так, из любопытства, но Штурм определенно подумал бог весть что.

— Это она так шутит, шутит. Действительно, что она может продать? По мелочам: старые шмотки, мебель, квартиру. У нее муж, хоть и крупный ученный, а получает сущие гроши, — я хотела сделать как лучше, увести разговор в сторону, а начала нести сущую околесицу. Из моих слов выходило, будто Алина срочно распродает имущество и сваливает с мужем-профессором за рубеж.

— Вы собираетесь уезжать?

— Я? — побледнела Алина. — Да чтобы я покинула Родину?! Никогда! — На ее глазах заблестели слезы, от досады она чуть не заплакала.

— Погодите, мы, по-моему, не о том говорим, — вмешалась Степа. — Скажите, Иван, неужели вам как работнику органов безопасности не показалось странным это фатальное невезение Богомолова. Возможно, у вас на этот счет имеются какие-то соображения? Поделитесь, пожалуйста. Нам необходимо знать мнение опытного и компетентного человека.

Штурм подобрел, его лицо расплылось в благодушной улыбке, а у меня отлегло от сердца. Умница Степа, неизвестно, как бы выкрутилась Алина, еще бы ляпнула такое, из-за чего по голове не гладят, а, наоборот, ее, родимую и хорошо причесанную, отрывают с корнем.

— Фатальное невезение, — промычал Штурм. — Я бы не сказал, что это именно ему не везло, как исключение последний случай, когда его по голове кирпичом огрели. Нет, ничего не могу сказать о Богомолове. По-моему, нас в равной степени преследовали мелкие казусы и недоразумения.

— Хорошие недоразумения, полгруппы вернулось в гипсе и бинтах, а вы говорите, мелкие казусы, — возмутилась я.

— Подожди, Марина, — остановила меня Степа. — У вас, Иван, взгляд наметанный, может быть, вам кто-то показался подозрительным?

— Показался. Вениамин Куропаткин. Очень странный тип. Какой-то он не такой. Стал к нему приглядываться, а он как-то двусмысленно свои мысли выражает, я грешным делом подумал. Что он…, - Штурм замялся, подбирая для наших ушей слово поприличней.

— Голубой, — подсказала я. — Веня действительно представитель нетрадиционной ориентации. Но человек он очень порядочный, отзывчивый и добрый.

— Тогда все, остальные укладывались в общепринятые рамки.

— А Зорькин?