Козырь. Создатель миров

– Что? – Она обернулась к Фосу, как к последнему оплоту надежды, но он смотрел на нее с убийственным равнодушием. – Как?..

– Как? – передразнила ее Асса. – Орбис послал нам Козыря не для того, чтобы мы возродили Империю из бессмертного мира, о нет, он конечно же не настолько наивен. Он поведал мне, что энергия Козыря будет столь велика, что тот, кто попытается использовать его в своих целях, невзирая на гибель мальчика, получит всю ее без остатка. Ни один существующий мир не выдержит такого! Что уж говорить об умирающем…

– Ты лжешь! – выкрикнула Шанна. – Это не может быть правдой!

– Я никому не сказала, – теперь уже Асса распрямилась во весь рост и взирала на Шанну, как на раздавленное насекомое. – Мне только и нужно было…

– …Привести его сюда, – закончил за нее Фос.

Юкон посмотрел на отца. Он выглядел лучше, чем какие-то полчаса назад, но смертельная бледность все равно заливала его лицо.

– Ты направила его, – он подошел к Ассе, потрясенный, забывший о скверном ранении и, кажется, о смерти отца. – Ты дала ему эту идею.

– О, нет, – Асса перестала смеяться и стала совсем такой, как прежде, какой Юкон привык видеть ее в Академии. – Я подсказала Соле, а она все сделала за меня.

В зале уже пахло едким дымом, он пробивался сквозь щели в полу. Юкон осмотрелся: Император лежал на прежнем месте, неподвижный и безмолвный, слепые глаза обратились к высокому сводчатому потолку. Его тело, обмякшее, с разбросанными в стороны руками, казалось ненастоящим, а будто сшитым и набитым соломой. Юкон моргнул, отвернулся. Подкативший к горлу соленый комок упал обратно на дно живота.

Нельзя останавливаться. Он обдумает все позже.

Инка так и сидела у стены, выбирая из волос осколки. И покуда взрослые на три голоса выясняли, кто из них виноват, Юкон упал перед юной менкуркой на колени и взял за плечи:

– Ты сможешь пробудить мир? Прямо сейчас, – он протянул ей осколок, которым так и не воспользовался.

Инка взглянула на него растерянно, но в глазах ее сверкнула сталь, совсем как у Фоса. И она кивнула с той решимостью, с которой идут на верную смерть.

Подскочив на ноги, Юкон бросился к Шанне, но мертвый пес встал между ними непреодолимой преградой.

– Где взять мертвых? – спросил Юкон верховную правительницу, которая все больше походила на чайку со сломанными крыльями. – Слышишь меня? Скажи, где взять мертвых. Нужно привести всех к замку!

Шанна не отвечала, а дым сочился и сочился, оседая на языке горьким привкусом грядущей катастрофы.

– В склепе, – наконец выдавила Шанна дрожащим голосом. – Идем.

Они бегом пересекли зал. Юкон всеми силами старался не думать обо всем, что увидел и узнал. После. После того, как он вернется. Если вернется.

Вместе с дымом появился жар – раскалилось черное стекло, из которого отстроили величественную громаду замка. Даже в склепе мертвенный холод сменился еще мягким, убаюкивающим теплом. Шанна рывком сорвала с шеи серебряный ключ с витиеватой рукояткой и по очереди раскрыла три замка. Юкон помог ей поднять крышки. Их обдало тошнотворным запахом, и глаза заслезились уже не от дыма. Но горячее дыхание Юкона обожгло двум мертвецам лица, и они по команде поднялись из каменных могил.

Теперь жар, идущий из-под пола, стал почти незаметен. Холод медленно пробирался в сердце и, как ни странно, глушил пульсирующую боль в висках. Словно огонь и холод, убившие бы его по отдельности, мешали друг другу покончить с наглым мальчишкой, не чтившим традиций.

Вооружившись двумя изрядно потрепанными возвращенными, Юкон не стал ждать. Больше всего он боялся, что с минуты на минуту появится отец и начнет командовать. Поэтому, не раздумывая, он выскочил на улицу.

По привычке он обратил взгляд к небу, ожидая, что оно снова обрушится на землю. Но черная бархатная гладь была безоблачно спокойна. Вместе с тем, даже пораженный, как хворью, холодом, Юкон почувствовал на онемевшем языке привкус золы, совсем как на Интермирье. Он не сразу понял, что изменилось вокруг: в повисшем смоге было трудно различить дома и дальние острова.

Ему вспомнился один день из прошлой жизни: тем утром он пришел на причал ставить сети, но причала не было. Вода поднялась так высоко, что поглотила деревянный пирс, две линии валунов-волнорезов, а Червь нелепо вскарабкался на нижнюю ветвь Древа времени. Океану будто стало тесно в берегах, и он разлился во всю ширь. А следующий день стал для Юкона одним из самых счастливых – уходя, вода оставляла за собой разбросанную по всему берегу еще живую рыбу.

Но от того, что он увидел сквозь пепельный морок, впору было бежать без оглядки.

Океан вокруг обратился водами Интермирья – они закипали и бились в причалы пепельными бурунами. Тенебрис уходил на дно, будто тонул в кипящем киселе.