Крах "Барбароссы" (СИ)

Тоталитарным государственным системам присущ органический системный недостаток: некорректная работа обратных информационных связей от исполнительных уровней к управляющему. В древние времена среди тиранов считалось хорошим тоном рубить головы гонцам, приносившим плохие вести. Можно предположить, что у таких гонцов возникало большое искушение не доставлять сообщение адресату, а сделать скачок в сторону и раствориться в степях или прериях.

В описываемые же времена, низовому руководителю было также опасно сообщать руководству о плохом положении дел в подведомственном хозяйстве. В случае систематического прохождения таких сообщений, можно было легко оказаться саботажником, врагом народа или даже иностранным шпионом, со всеми вытекающими последствиями.

Высказывая высокую оценку боеспособности фашистской армии, запросто можно было заработать обвинения в пораженческих настроениях. Критиковать Красную Армию — любимое детище большевистской партии — означало критиковать саму Партию. В обоих случаях такой вольнодумец вскорости оказывался в местах не столь отдаленных и продолжал свои размышления, занимаясь общественно полезным лесоповалом.

Поэтому, в тоталитарной государственной системе положительная информация наверх идет без искажений и задержек, а отрицательная преуменьшается или вообще замалчивается. В итоге у верхнего управляющего уровня неизбежно складывается чрезмерно оптимистическая картина положения дел, имеющая мало общего с реальностью.

Чтобы «верхи» осознали реальность, требуется сильная внешняя встряска. Так, после финской войны маршал Тимошенко, принимая наркомат обороны у маршала Ворошилова, подписал с ним «Акт о приеме наркомата обороны Союза ССР» (см. (49) стр. 73–83), читать который без горьких слез невозможно[43]. Оказалось, в Красной Армии, где не дыра — там прореха. А, между тем, перед финской войной считалось, что в армии все в «ажуре». Но, не прошло и года, как, тот же нарком Тимошенко вкупе с НГШ Мерецковым уже вновь считали, что в армии все в полном порядке. И, все выступавшие на упомянутом январском совещании военачальники: командующий КОВО Г. К. Жуков, командующий МВО И.В. Тюленев, командующий ЗапОВО Д. Г. Павлов, начальник ГУ ВВС П. В. Рычагов, командующий ХВО А. К. Смирнов, во главе с внимательно слушавшим их всех товарищем И. В. Сталиным, были вполне довольны состоянием дел в армии.

Думается, именно в этом и состояла причина столь высокой оценки нашим генералитетом боеспособности РККА, и столь низкая — Вермахта.

Из чтения многочисленной мемуарной и художественной литературы у автора сложилось чисто субъективное мнение, что в начальный период войны две пехотных дивизии вермахта были примерно равны, по совокупности боевых свойств, трем полнокровным советским стрелковым дивизиям, то есть, Е = 1,66 в пользу немцев.

Из чего складывалось такое значительное превосходство немецкой дивизии? Количество личного состава у немцев на 16 % больше. Количество и артиллерии и минометов примерно одинаковы. По стрелковому оружию и пулеметам — тоже примерное равенство. Немецкая дивизия превосходят по противотанковым средствам, а советская — по весу залпа минометов и пушек. То есть, по вооружению имеем примерное равенство.

Оставшиеся 50 % превосходства давали немцам лучшая организация боевых действий, по причине более высокой квалификации командного состава всех уровней и лучшей организации связи. Командиры немецких подразделений быстрее и правильнее, чем их оппоненты, оценивали изменения обстановки (качество комсостава), быстрее доводили информацию до вышестоящего командования (качество связи). Штабы и командиры частей и соединений быстрее оценивали поступившую снизу информацию и быстрее принимали более правильные решения (качество комсостава). Эти решения быстрее поступали в подразделения (качество связи), а командиры подразделений быстрее организовывали их исполнение. От всего этого в совокупности и набегало 50-прцентное превосходство.

В реальности «Боевого 41-го» картина существенно другая. Во-первых, дивизии Вермахта при прорыве стратегического предполья потеряли в среднем 15–20 % боевого состава, то есть, по численности сравнялись со свежими советскими дивизиями. Во-вторых, вследствие проведенных перед войной мероприятий по повышению качества комсостава, поднятию его самооценки и боевого духа, свободному овладению средствами радиосвязи, преимущество Вермахта в этих компонентах существенно снижено. В-третьих, наша стрелковая дивизия значительно превосходит пехотную дивизию Вермахта по количеству ПТР, противотанковой артиллерии, минометов и автоматов, что компенсирует превосходство немецкой дивизии в качестве управления. Следовательно, по боеспособности дивизии примерно равны, то есть Е = 1.

Советские танковые дивизии на базе легких танков считаем равными немецким танковым дивизиям. Преимущество немцев в средних танков нивелируется нашим превосходством в САУ, противотанковых средствах и минометах. Наши танковые дивизии на базе танков Т-34 считаем превосходящими немецкие дивизии по силе в полтора раза (Е = 1,5).