Крах "Барбароссы" (СИ)

Около одиннадцати вечера 27 июня командир полка Гаврилов со своим ординарцем и двумя связными выбрался из штабного бункера на макушку развалин кольцевой казармы правее бывших Холмских ворот. Гарнизон только что отбил последнюю атаку противника. Артобстрел прекратился. Дым и пыль от разрывов не сильный западный ветер уже отнес в сторону Кобринского укрепления. Пожаров в крепости давно не было. Однако, даже после шестидневных массированных артобстрелов и бомбежек, огонь все еще умудрялся находить какую-то пищу для себя в развалинах зданий. Казалось бы, все, что могло гореть, уже давно сгорело в первые дни осады. Но, кое-где, огонь продолжал тлеть, и дым от него окутывал крепость. Очевидно, разрывы снарядов в очередной раз переворошили развалины и выбросили на поверхность какие-то горючие обломки. Солнце уже скрылось за горизонтом, видимость по горизонтали составляла 300–400 метров. Сквозь сильную оптику бинокля было смутно видно, как за Мухавцом немецкие санитары вытаскивают раненых из развалин горжи Кобринского укрепления.

Еще в первый день майор строго настрого запретил обстреливать санитаров. Немцы тоже, после каждой отбитой гарнизоном атаки, как правило, на какое-то время прекращали артобстрел. Когда 24 июня, после второй атаки за день, немцы по какой-то причине возобновили артобстрел, Гаврилов приказал обстрелять санитаров. Командование противника сделало правильные выводы. Теперь, после каждой отбитой атаки обе стороны полностью прекращали огонь минут на 30–40. Эти стихийно сложившиеся кратковременные перемирия обе стороны тщательно соблюдали.

Отличить по внешнему виду командира полка от ординарца и связных было практически не возможно. От многодневного ползания по развалинам форма у всех изорвалась и приобрела цвет кирпично-цементной пыли. На обросших закопченных лицах из под запыленных касок блестели только белки глаз. Ушибы, царапины и ссадины на лице и руках уже давно никто не считал.

Окружающий пейзаж напомнил Гаврилову фотографию поверхности Луны в телескоп из школьного учебника. Старое солдатское поверье о том, что снаряд дважды в одну воронку не падает, здесь было нарушено многократно и повсеместно. Вся территория Цитадели была сплошь покрыта воронками. Внутрь огромных воронок от тяжелых авиабомб ложились меньшие воронки от тяжелых артиллерийских снарядов и малокалиберных бомб, а внутрь их — воронки от снарядов корпусных и дивизионных пушек. Здание кольцевых казарм полностью разрушено. Двухметровой толщины стены из прочного «царского» кирпича снесены до основания. Кое-где над грудами битого кирпича возвышались остатки фундаментов. Во многих местах, где бомбы и снаряды пробили перекрытия подвалов, не было и их. Там все обломки стен провалились вниз.

Только участок казарм между Тереспольскими и Холмскими воротами, где в подвалах размещались гаубицы, местами сохранился, так как здесь весь объем первого этажа над артиллерийскими казематами был еще до войны заполнен под потолок грунтом, а наружные стены казармы прикрыты земляными насыпями до уровня второго этажа. По этой же причине частично сохранились казармы вокруг Северо-западных ворот, где в подвалах тоже стояли гаубицы. Несмотря на шестидневную ожесточенную бомбежку и артобстрел, примерно одна треть подвальных казематов кольцевых казарм все же уцелела.

Во временами смутно просматривавшемся Кобринском укреплении, более-менее сохранился только западный бастион и западная часть куртины. Остальные валы и форты превратились в рваные цепочки разновысоких холмов. Ни единого здания в укреплениях и цитадели не сохранилось. Валы Волынского и Тереспольского укреплений, тоже испятнанные воронками, в основном, уцелели.

В пороховых складах цитадели, где размещался полковой лазарет, тяжелые авиабомбы пробили земляные насыпи и своды в трех казематах, убив около 70 тяжелораненых. Даже в наиболее защищенном командном бункере цитадели один из бетонированных казематов был обрушен двукратным попаданием тяжелых бомб. Большая часть отсеков командного бункера также была занята под лазарет. Несмотря ни на что, вода из последнего уцелевшего колодца и свет от последних уцелевших электростанций в казематы Цитадели исправно подавались.

Четырех часов темного времени короткой летней ночи для прорыва было недостаточно. Гарнизону предстояло прорвать две, а скорее всего, три линии обороны противника и пройти маршем 11 километров по пересеченной местности без дорог с обозом и ранеными. Поэтому, было жизненно важно выиграть хотя бы еще час времени на подготовку прорыва. Видимость была слишком хорошей. Следовало добавить дыма на театре военных действий.

Гаврилов достал из командирской сумки листок бумаги с планом крепости и, прикинув направление ветра, поставил на нем три крестика в Тереспольском укреплении, два — в Волынском и еще три в Цитадели. Написав снизу: «Музалевскому. Добавить огонь и дым в указанных точках. Не перестарайтесь!» Слишком сильный дым мог бы насторожить немцев. Связной боец, пригибаясь, опрометью метнулся к штабному бункеру.