Крах иллюзий. Каждому своё. Книги первая и вторая

– Ты рассказала об угрозах Порфирьеву? – при известии о возможном убийстве Антона охватил страх. В памяти всплыли искорёженные яростью лица молодчиков, бросающихся на Порфирьева в тесном вагоне, и мелькающие возле самого лица ножи. – Это нельзя так оставить!

– Не рассказала, – Дилара поморщилась. – Он, как всех нашёл, сразу пошёл искать тебя.

– Я сам с ним поговорю! – заявил Антон, поднимаясь с покрытого свежевыпавшими грязевыми хлопьями камня. Кажется, это был расколотый фрагмент бетонной лестницы, под грязью видны оплавленные ступени. – Преступника надо разоружить!

Он обошёл костёр с противоположной от преступника стороны, стараясь не смотреть в глаза людям, провожающим его полными ненависти взглядами. Порфирьев уже был на ногах и помогал молодому технику поднимать на ноги Петровича. Старику стало хуже, и стоял он нетвёрдо.

– Может, ещё немного отдохнём? – негромко спросил пожарный, кивая Порфирьеву на сгрудившихся возле костра измученных людей. – И десяти минут не прошло.

– Чем дольше мы здесь, тем больше доза облучения, – хмуро ответил амбал. – Они ослабеют ещё сильней. Лучше уже не будет, только хуже. До первого входа в подземный город два километра. За час дойдём, если повезёт. С поверхности надо уходить как можно скорее. Здесь фон запредельный, и продолжает расти вместе с осадками.

– Олег! – Овечкин подошёл к Порфирьеву и понизил голос, незаметно указывая на преступника: – У этого человека нож! Он угрожал Диларе убить Амину! Его надо разоружить и связать!

– Ну, разоружи и свяжи, раз тебе надо, – ответил амбал. – Я тебя за руки не держу.

– Я?! – такого поворота Антон не ожидал. – Но у меня нет оружия! Дай мне ружьё!

– Давай я лучше дам тебе в рыло, – предложил Порфирьев. – Так будет более по заслугам.

– Ты что, на его стороне?! – Овечкин понял, что для неадекватного социопата, контуженного в разных войнах, угроза убийством есть в порядке вещей. – Я спасал свою семью! Это самое главное!

– Мне плевать на твою семью, – рык Порфирьева звучал устало и почти миролюбиво, – для меня двадцать два человека весят больше четырёх. Если для тебя твоя семья настолько дороже остальных, что ты забываешь о людях, даже не задумываясь о последствиях, то забирай свою семью и катись отсюда.

– Что?.. – Антон ошарашенно попятился. – Ты что… куда мы пойдём?..

– Куда хочешь, – пожал плечами Порфирьев. – На все четыре стороны. Ты же образованный, интеллигентный человек, интеллектуал, лидер сетевых мнений. Я уверен, ты быстро найдёшь спасение. Проваливай, пока из-за тебя и твоей семьи не погиб ещё кто-нибудь.

– Ты… ты же это несерьёзно, да? – Овечкина обуял ужас. – Это у вас в армии так принято шутить в экстремальной обстановке… я читал…

– Я не шучу, – Порфирьев был спокоен. – Для вас так будет даже безопасней. – Он кивнул на потенциального преступника: – Нож не только у него. Ножи есть у всех, мы позаботились об этом перед выходом. Все, кто пошёл с нами без антирада, это семейные пары. Ты разве не видишь, что мужиков и баб поровну? Я не сортировал, кто из них друг с другом давно, а кто сошёлся уже на станции, но у меня есть подозрение, что своей семьёй дорожишь не только ты. Из-за лишнего часа облучения кто-то из них может вскоре умереть. И желающих отомстить прибавится. Так что забирай семью и убирайся. Отбирать оружие у каждого я не собираюсь, оно выдано людям для выживания.

– Я всё понял, этого больше не повторится! – срывающимся от страха голосом заверил его Овечкин, невольно косясь на озлобленных людей. – Я лишь хотел позаботиться о своей семье…

Он скорее почувствовал, чем разглядел вспышку ненависти в глазах окружающих и осёкся. В этот момент прибежала Дилара с хнычущей Аминой на руках и принялась умолять Порфирьева о прощении, активно пеняя на мужа. Амбал брезгливо отмахнулся, сообщил, что если Овечкин ещё раз нарушит приказ, то его вытряхнут из скафандра и точно выпнут к чёртовой матери вместе с семьёй, и объявил, что пора продолжать путь. Но подняться на ноги смогли не все. Три человека так и остались лежать рядом с костром, и осматривавший их пожарный констатировал смерть. Видимо, у них имелись какие-то проблемы со здоровьем, и сильное облучение стало последней каплей.

Группа двинулась дальше, но теперь держать прежний темп не удавалось. Людей часто рвало, многие испытывали сильное головокружение, все предельно ослабли, и колонна шла медленно. Порфирьев разбил всех на пары и велел держаться за руки и помогать друг другу, но чаще получалось наоборот: кто-то из пары падал и увлекал за собой напарника. Лица людей посерели, покрылись сыпью, на слизистых оболочках начали вспухать язвы, у многих начались кровотечения из носа и дёсен. С трудом переставляющая ноги вереница преодолевала два километра пути через развалины почти час, потом вновь ударил сильный ветер. Среди беснующихся облаков грязно-серого снега видимость мгновенно упала до ноля, и Порфирьев остановил группу. Все забились за крупные обломки и сжались в комок, чтобы сохранить немного тепла.