Крах иллюзий. Каждому своё. Книги первая и вторая

Здоровяк с телом на плечах проскользнул мимо нагнетателя, отворачиваясь от пылевого ветра, поступающего из норы, и исчез внутри. Следом забрался Владимир, и Антон поспешил, опасаясь отстать. Внутри видимость упала до пары шагов. Нагнетатель создавал тягу, тяга тащила пылищу, нора ступенчато уходила вверх под сильным наклоном, петляя в обход каких-то здоровенных обломков. Идущего впереди видно не было, о его присутствии сообщало только световое пятно от фонаря, тонущее в пыльной норе. Теперь неудивительно, почему скафандры приходится очищать сначала первично, а потом тщательно. Стоило отключить нагнетатель, чтобы избежать двойной работы! Правда, тогда начнутся проблемы с воздухом…

Но как только Антон выкарабкался на поверхность, стало ясно, что отключение нагнетателя ничего не изменит. Поверхность представляла собой нечто, что Антон сам для себя охарактеризовал как молчаливое царство ада. Хронометр показывал полдень, но было темно, словно в вечерние сумерки. Кругом стояла сплошная стена пыли, от ног и ввысь, сколько хватало фонаря, луч которого рассеивался в пяти-шести шагах. Понять, что находится дальше этого расстояния, было абсолютно невозможно, зато то, что находилось ближе, исключало двоякое толкование. Антон стоял посреди свалки из обломков, края которой терялись в пылевой завесе, и гора обломков ещё больших размеров находилась у него за спиной. Именно оттуда он и вышел, множество следов, отпечатавшихся в грязной пыли, вели к плохо заметной норе, пробитой из метро.

– Как же мы найдем бомбоубежище? – вопрос Владимира, повторяющий мысль Антона, утонул в шипении помех. – Тут можно пройти десять метров и уже заблудиться! Олег, ты слышишь меня?

Ответом ему был неровный треск помех, отдалённо похожий на фразы, но разобрать что-либо было совершенно невозможно. Индикатор встроенного в скафандр счётчика Гейгера застыл на отметке девятьсот девяносто девять рентген в час, и Антон предпочёл не думать, является ли это действительным уровнем радиации или просто счетчик может отображать только трёхзначные числа. Термометр показывал плюс четыре, датчик давления не работал. Судя по компасу, север был везде, спутниковых сигналов и сетей связи не существовало, уровень помех зашкаливал.

– Сигнал не пробивается дальше пяти метров, – грубый рык Порфирьева вынырнул из помех. – Может, когда отойдём дальше, связь станет лучше. Пока идём, сигналы передавать при помощи троса. Два рывка – сигнал «стой!». Три рывка – сигнал «продолжаю движение». Непрерывное натяжение – сигнал «нужна срочная помощь». Вопросы?

– Нет вопросов, – ответил за всех пожарный, хотя вопросов у Антона было немало.

– Олег! – Овечкин шагнул ближе к технику, чтобы Порфирьев гарантированно его услышал. – Почему вокруг сплошная пыль? Ты говорил, что облако ядерного взрыва оседает за полдня, в крайнем случае, за сутки! Здесь всё пронизано ионизирующим излучением! Оно смертельно опасно! И создаёт мощные помехи для радиосигнала!

Антон шагнул ещё и неожиданно натолкнулся на Порфирьева. Оказалось, что здоровяк стоит прямо перед ним, но его снаряжение мимикрировало и сливается с пылевой завесой. Вряд ли фотохромный комбинезон полноценно маскируется в таких условиях, но того, что есть, вкупе с плохой видимостью и сумерками, было вполне достаточно, чтобы не заметить Порфирьева в двух шагах. Мёртвого тела при нём уже не было, и единственное, что выдавало присутствие спецназовца, был укреплённый на руке фонарь.

– Стой! Запутаешься в канате, – амбал отшагнул от Овечкина, подхватывая провисший канат, сплетённый из двух проводов. – Я понятия не имею, сколько здесь было взрывов. По всей Москве несколько сотен – это как пить дать. Скорее всего, воздух над городом забит пылью до самой стратосферы, и так быстро она не осядет. Может, осадками частично вымоет или ветрами раздует. Ждать не будем, этого может и через неделю не произойти. Действуем по плану. Шагом марш!