Крах империи (Курс неизвестной истории)

Если сравнить соотношение воевавших на стороне Третьего рейха и СССР, то окажется — чеченцы были «меньше виноваты», чем крымские татары или чем карачаевцы: Третьему рейху служил меньший процент чеченцев, нежели процент крымских татар. К тому же чеченцы очень хорошо показали себя, как солдаты Красной армии.

Видимо, в судьбе чеченцев сыграла роль их «скверная репутация» в СССР. Представилась слишком удобная возможность окончательно решить вопрос этого неудобного народа.

23 февраля 1944 года был зачитан Указ Президиума Верховного Совета о выселении и чеченцев, и ингушей за измены, за сотрудничество с врагом. Разрешается взять с собой по 20 кг багажа на семью. Для депортации чеченцев потребовалось 40200 вагонов. Какие последствия имело это для ведения военных действий и для снабжения фронта — понятно. Но власти пошли на эти неудобства, чтобы заняться любимым делом.

Чеченцы и ингуши были депортированы и из других районов СССР. Только в Москве уцелело 2 чеченца.

Тогда же, точно так же, как в Крыму, был издан указ о переименовании районов и райцентров. Даже Эльбрус переименовали в Иалбузи. Тогда же провели массовое переселение в Чечню русских, украинцев, осетин, аварцев, дарган.

По воспоминаниям современников, «в горах осталось 2000 ослушников. Они кочевали с места на место. За ними охотились, их убивали, но они не сдавались. Горы скрыли многих из них». О судьбе этих «ослушников» и о судьбе русских переселенцев есть неплохая повесть А. Приставкина [152].

КАЛМЫКИЯ

Бывает очень поучительно наблюдать совершенно советские интонации в книгах советских эмигрантов, написанных и изданных на Западе. Вроде бы пишет убежденный антикоммунист, носитель каких–то иных ценностей… А вот поди ж ты:

«Весьма сложным было положение Калмыкии после Октябрьской революции, так как калмыки оказались в центре Белого движения, за которым пошла часть населения, прежде всего из зажиточных слоев. Кульминационным пунктом стало восстание 1919 года во главе с националистическими элементами. После ликвидации восстания в Калмыкии наступила политическая стабилизация и началось хозяйственное восстановление» [145, с. 64].

Или: «Во время коллективизации в Калмыкии грубо нарушалась законность и совершались насилия» [145, с. 64]. Можно подумать, хоть где–то не совершались насилия!

В 1920 году образована Калмыцкая автономная область, в 1936 — АССР. В 1939 году население Калмыкии достигло 220 тыс. чел., из них калмыков — 107 тысяч. Но уши все тлели под пеплом: ведь со времени зверств казаков над калмыками в 1939 прошел всего 21 год. Со времени калмыцких набегов — 20 лет.

В глазах властей калмыки были ненадежны, до 1927 года в армию не призывались. По данным калмыцкого историка М. И. Кичикова, в Красной армии до 1939 года служило порядка 5 тысяч калмыков.

Враждебные советской власти слухи распространялись задолго до прихода нацистов. Гелюнг (гелюнги — ламаистское духовенство) М. Базиров (А. Некрич называет его «бывший гелюнг») предсказывал, что в 1942 году победит Гитлер, а иначе весь калмыцкий народ погибнет (что интересно -·он был почти прав, этот «бывший гелюнг»!).

Другие говорили, что некоммунистам и некомсомольцам нечего бояться, к ним немцы лояльны; что победа Германии неизбежна и принесет калмыкам только хорошее.

В августе 1941 года секретарь улускома сообщал, что в совхозе № 4 возник пожар, и было еще восемь степных пожаров. В пожарах обвинялся бухгалтер Бабенко: «пожары произошли из–за его влияния», потому что он сын помещика и «открыто выражал свои антисоветские настроения». Как видно, русские объединялись с калмыками в борьбе с советской властью.

Далеко не все калмыки хотели идти в Красную армию. Они дезертировали — кто с оружием, кто без. Обратного пути для них не было — в СССР они однозначно рассматривались как предатели, и пощады им не было. Дезертиры и их банды (термин Некрича) ждали нацистов, а если могли — воевали с Советами, вредительствуя и убивая. При этом такие банды могли насчитывать по 70–90 человек — как, например, банда Бассанга Огдонова.

В августе 1942 года немцы вошли в Калмыкию, и «поздней осенью 1942 года установил ось сотрудничество банд с оккупантами» [145, с. 67].

Оккупанты же оказались людьми и неглупыми, и образованными — как бывало почти каждый раз, когда вермахту не мешали идеологические придурки из ведомства Геббельса. Контакты с калмыками налаживал Отто Доль (Рудольф Верба) из Судет, который довольно свободно владел русским языком, а в прошлом был кавалерийским офицером в армии Петлюры. Теперь, как офицер абвера, он отправлен в Калмыкию для установления контактов.

При штабе 16 моторизованной пехотной дивизии, стоявшей в Калмыкии, были люди, владевшие калмыцким языком: например, обер–лейтенант Хальтерманн, барон фон Рихтгофен.