Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

Несмотря на то что поставка лошадей в войска зачастую осуществлялась без соблюдения буквы закона (то есть в ходе первой мобилизации взять могли и единственную в хозяйстве лошадь), отношение к качеству верхового и тяглового транспорта было довольно жестким. В числе брака назывались: вислоухость, неправильный постав ног (саблистость), наросты на бабках, прикуска. Отсюда придирчивое отношение армейских ремонтных комиссий к качеству лошадей (правда, это соблюдалось только в первый год войны, так как затем особенного выбора уже не было). Так, в октябре 1914 года по Епифанскому уезду Тульской губернии было поставлено на сдаточные пункты 953 лошади, а в войска направили, по рекомендации ремонтной комиссии, только 224 (23%). Назывались две основные причины выбраковки: худосочность крестьянского скота и наличие трещин в копытах, в связи с тем что рабочие лошади не были кованы на задние ноги[98]

. Первая причина, кстати, к вопросу о фуражном снабжении.

Цифры конского состава были велики даже в пехоте, даже оставляя пока в стороне собственно конницу. В 1914 году русская пехотная дивизия имела 81 повозочную единицу и 294 лошади на батальон пехоты[99]

. В пехотной дивизии начала войны насчитывалось шестнадцать батальонов. То есть каждая пехотная дивизия имела 4704 лошади. Например, 21-й армейский корпус ген. Я.Ф. Шкинского в начале войны имел в своих рядах семьдесят тысяч человек и двадцать одну тысячу лошадей (соотношение один к трем).

Конница несла на своих плечах и разведку, и охранение, и разнообразные тыловые службы и, наконец, также непосредственно участвовала в боях, сражениях и стычках. В кризисные моменты развития операций на угрожаемые участки бросалась кавалерия, она же обязывалась преследовать отступающего противника, а при собственном отходе часто играла роль последнего арьергарда. В связи с этим интересно, что одним из методов сбережения конского состава, выработанного на местах, стала организация движения конных соединений. Начальник штаба 1-й Донской казачьей дивизии капитан П. Липко писал: «За три месяца войны опытом было выработано и признано наилучшим ходом — переменный аллюр — десять минут рысью и десять минут шагом, но не по пять минут, как было указано уставом. В первом случае конь успевает открыть как следует дыхание и, втянувшись в бег, быстро и ровно двигаться, не переутомляя легких, в течение десяти минут, а в последующие десять минут движения шагом вполне восстановить и дать отдохнуть легким. При переходе с шага на рысь неизбежна растяжка, и необходимо восстановить нормальные дистанции при переходе с рыси на шаг. При десятиминутной очереди аллюров приходится исполнять эту операцию в два раза реже, чем при пятиминутной, когда по вышеозначенному явлению лишь головы колонны идут нормально, а хвосты все время болтаются на рыси: не успеют еще восстановить дистанцию, как уже надо вновь идти рысью без передышки. И лишь благодаря десятиминутной очереди аллюров дивизия не измоталась и не потеряла конского состава, делая переходы по шестьдесят и более километров почти ежедневно целыми неделями и более, без дневок»[100]

.

Достойно упоминания, что если кавалерийские начальники, как правило, старались сберегать силы лошадей, то артиллерийские и пехотные начальники далеко не всегда оказывались на высоте в вопросе заботы о конском составе. Другое дело, что такая «забота» весьма часто шла в ущерб боевым действиям. Конница 1-й армии в Восточно-Прусской наступательной и Лодзинской оборонительной операциях «блестяще» это подтвердила. Действительно, кавалерийские начальники очень любили ссылаться на ослабленность конского состава своих частей и просились на отдых в тыл. Разумеется, что сделать это можно было лишь при затишье на фронте, но часто отпускали и просто так.

В итоге пехота и артиллерия могли наблюдать, как конница отдыхает в тылу, в то время как на фронте не хватает войск, а в оборонительных линиях то и дело возникают «провалы». Повторимся, что в таком положении вещей были виноваты не войска (конные атаки на атакующую пехоту противника в критический момент боя тому подтверждение), а их начальники, которые привыкли к безнаказанности при своем августейшем шефе — великом князе Николае Николаевиче. Общевойсковое начальство пыталось бороться с такими явлениями, но, как правило, безрезультатно.