Крах нацистской империи

«Фюрер придерживается мнения, — писал Редер, — что для исхода войны важно, чтобы Италия не развалилась… Он полон решимости… предотвратить потерю Италией Северной Африки… Это означало бы огромную потерю престижа держав оси… (Поэтому) он решил оказать поддержку итальянцам».

В этом месте он предупредил военачальников о сохранении немецких планов в строжайшей тайне.

«Он не хочет информировать итальянцев о наших планах. Имеются подозрения, что королевская семья передает англичанам секретные сведения!»

Гитлер объявил, что в поддержку Италии будут выделены противотанковые формирования и несколько эскадрилий люфтваффе для использования в Ливии. Более того, он направит армейский корпус в составе двух с половиной дивизий в поддержку отступающих итальянцев, которых греки загнали в Албанию. В этой связи будет приведена в действие операция «Марита»[104]

. Переброску войск из Румынии в Болгарию Гитлер приказал начать сразу же, чтобы 26 марта можно было приступить к операции «Марита». Гитлер долго распространялся о необходимости быть готовыми к выполнению операции под кодовым названием «Аттила», которую в общих чертах он изложил в своей директиве от 10 декабря 1940 года. Операция предусматривала оккупацию остальной части Франции и захват французского флота в Тулоне. Фюрер полагал, что в недалеком будущем этот план можно было бы осуществить. «Если Франция станет очагом беспокойства, — заявил он, — то ее придется разгромить полностью». Это было грубейшим нарушением перемирия в Компьене, но ни один генерал, ни один адмирал не поднял этот вопрос — так, по крайней мере, явствует из записей Гальдера и Редера.

Именно на этом совещании Гитлер назвал Сталина «хладнокровным шантажистом» и сообщил своим командующим, что Россию следует поставить на колени как можно скорее.

«Если США и Россия вступят в войну против Германии, — сказал Гитлер во второй раз упомянув о такой перспективе для США, — то обстановка очень осложнится. Поэтому любой повод для возникновения такой угрозы должен быть устранен в самом начале. Если русская угроза будет ликвидирована, мы сможем вести войну против Англии в течение неопределенно долгого времени. Если Россия падет, Япония воспрянет духом, а это в свою очередь будет означать усиление угрозы Соединенным Штатам».

Таковы были взгляды немецкого диктатора на глобальную стратегию к началу 1941 года. Через два дня после военного совета, состоявшегося 11 января, он воплотил свои взгляды в Директиву № 22. Переброска немецких подкреплений в Триполи получила название операции «Подсолнечник», а переброска подкреплений в Албанию — операции «Альпийские фиалки».

«Мир затаит дыхание»

Гитлер вызвал Муссолини в Бергхоф на 19 и 20 января. Пребывая в подавленном настроении, чувствуя себя униженным после поражения итальянских дивизий в Египте и Греции, дуче не испытывал желания ехать к фюреру. Хмурый и нервный, по словам Чиано, садился он в свой специальный поезд, опасаясь, что Гитлер, Риббентроп и немецкие генералы проявят по отношению к нему оскорбительную снисходительность. Осложняло обстановку и то обстоятельство, что дуче взял с собой генерала Альфреде Гуццони, помощника начальника штаба, которого Чиано в своем дневнике характеризует как бездарность с большим животом и париком из выкрашенных волос и которого, по его мнению, было просто позорно представлять немцам.

К удивлению Муссолини, Гитлер снизошел до того, что покинул свое «горное гнездо» и спустился на заснеженную маленькую железнодорожную станцию, чтобы встретить его. Все происходило тактично и вежливо, и не было никаких упреков по поводу серьезных неудач на полях сражений. Дуче уловил у фюрера, как пишет Чиано, очень сильные антирусские настроения. Назавтра Гитлер свыше двух часов выступал перед итальянскими гостями и солидной группой генералов из обеих стран, и секретная докладная, подготовленная Йодлем по поводу этого совещания, свидетельствует о том, что, хотя Гитлер и был обеспокоен оказанием помощи итальянцам в Албании и Ливии, его главные замыслы были связаны с Россией.