Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Всего, по признанию начальника дивизии, его войска потеряли 63 офицера, 6842 солдата и 12 пулеметов – 46 % исходного состава. А 105-й пехотный Оренбургский полк, в том числе, потерял 31 офицера, 2959 солдат и 8 пулеметов. 27-я пехотная дивизия оказалась в ситуации оголенного фланга, ибо следующая за ней 40-я пехотная дивизия Н.Н. Короткевича из состава 4-го армейского корпуса была придержана на марше мелкими немецкими авангардами. Фланг невольно обнажился, и немцы ударили туда, остановив продвижение русских. В свою очередь, немцы под Сталлупененом потеряли около 1,5 тыс. чел.

Устойчивость пехоты в оборонительном бою, при должной поддержке артиллерии, оказалась столь высока, что фронтальные удары по Сталлупенену не могли дать результата, даже при превосходстве русской стороны в численности. Лишь обходное движение 29-й пехотной дивизии А.Н. Розеншильд-Паулина вынудило германцев отступить к Гумбиннену. Именно войскам 29-й дивизии принадлежат первые трофеи в Первой мировой войне на Восточном фронте – 8 орудий. Уже в сентябре начдив-29 писал домой: «Скажу смело, что вся главная работа в 20-м корпусе, а может быть и во всей 1-й армии, легла на мою дивизию. Но наш Ренне не в ладах с командиром корпуса, и потому все осталось неоцененным»[68]

.

После боя под Сталлупененом германцы поспешили отойти, так как вся 8-я армия еще не успела сосредоточиться в данном районе. Сосредоточение немцев несколько запаздывало по сравнению с той инициативой, что была проявлена комкором-1, вступившим в сражение у Сталлупенена. Этот бой дал Притвицу сведения о начале русского наступления, и германский командарм-8 приказал 1-му армейскому корпусу отойти немного назад к Гумбиннену, куда подтягивалась вся 8-я армия. Главным же для русской стороны выигрышем оказалась переоценка германским командованием качества своих войск. С одной стороны, действительно, в бою у Сталлупенена немцы ввели в дело 16,5 батальонов при 116 орудиях, в то время как русские – 42 батальона при 152 орудиях. И при этом русские потеряли в 4,5 раза больше людей. Ненадлежащая организация Сталлупененского боя с русской стороны, позволила М. фон Притвицу сделать неверные выводы.

В какой-то мере бои у Сталлупенена 4 августа и затем у Гумбиннена 7 августа явились для германского командования случайными, незапланированными. С одной стороны, директива Верховного командования требовала встретить русских на границе и отразить их, с другой – немцами предполагалось, что русские будут иметь значительный перевес в силах, а потому командарм-8 не был жестко скован необходимостью решающего сражения на границе. Просто предвоенные шлиффеновские наработки предполагали разгром русских армий вторжения поодиночке. Следовательно, чем раньше немцы успевали разбить одну русскую армию, тем у них больше оставалось шансов на успешные действия против второй русской армии. Таким образом, германское командование было обречено на сражение на государственной границе, дабы русская Наревская армия не успела выйти на немецкие коммуникации. Ведь это, в сочетании с упорной обороной русской Неманской армии, могло привести немцев к поражению и уничтожению главных сил еще до линии Вислы, которую следовало удерживать вплоть до победы во Франции.

Но все же Притвиц не торопился навязать сражение сразу же по пересечении русскими границы. Учитывая, что русские наверняка будут иметь превосходство в силах, германское командование рассчитывало встретить неприятеля на укрепленном рубеже реки Ангерап. Понимая, что русские армии вторжения наверняка будут иметь численное превосходство, немцы рассчитывали измотать русских на укрепленных рубежах, для чего по обоим берегам реки строились легкие полевые укрепления. Ясно, что этим укреплениям еще очень и очень далеко было до тех фортификационных шедевров строительного искусства, что будут возведены в период позиционной войны. Однако, так или иначе, как известно, лучшее средство борьбы с окопами – артиллерия.

Но и здесь для русской стороны ситуация представлялась неважной: в русских артиллерийских батареях ¾ боеприпасов составляли шрапнели (против живой силы противника в открытом поле) и лишь ¼ – гранаты, собственно и предназначенные для разрушения каких-либо построек и фортификационных сооружений. Более того, в русской 1-й армии была и тяжелая артиллерия – аж целых 4 орудия. Это – против 16 германских тяжелых орудий в каждом корпусе и подавляющем превосходстве немцев в легких гаубицах. Так что расчеты германского командования на ведение борьбы на заблаговременно укрепленных позициях базировались отнюдь не на голом месте.