Крах проклятого Ига. Русь против Орды

Князя хоронили на следующий день, положив в усыпальнице Архангельского собора рядом с дедом и отцом. Теперь рыдала уже вся Москва. Казалось, нет большего горя, чем потеря такого еще молодого (всего-то тридцать девятый год!) князя, которому Москва и вся Русь многим обязаны.

В память о битве на поле Куликовом княгиней Евдокией была заложена церковь Рождества Богородицы, потом Рождественский монастырь, потом Бобренев монастырь в Коломне, это уже постарался воевода Боброк-Волынский… Но самой крепкой оказалась память народная, безо всяких напоминаний битва на Куликовом поле стала мерилом жертвенности и стойкости русских людей во всех испытаниях. И не только русских, всех, кто жил и живет на этой благословенной земле, кто помнит князя Дмитрия Ивановича Донского, помнит поле Куликово….

Дмитрий Иванович Донской многое сделал для Руси, но его имя для всех связано именно с этими двумя словами: ПОЛЕ КУЛИКОВО.

Княгиня Евдокия Дмитриевна пережила мужа на целых восемнадцать лет, была настоящей помощницей своим взрослеющим сыновьям, хорошей свекровью Софье Витовтовне, внук которой Иван III Васильевич сможет сбросить наконец власть Орды. Именно его вторая жена Софья Палеолог привезет в Московию двуглавого орла, основу нашего нынешнего герба. Но это уже совсем другая история.

Виктор Поротников

Пересвет. Инок-Богатырь против Мамая

Часть I

Глава первая

Корибут Ольгердович

Был год 1370-й.

Брянский князь Корибут Ольгердович собрал как-то на совет своих воевод, было это в середине января. На этом совете присутствовали боярин Ердень с братом Будивидом и сыном Кориатом, а также бояре Станимир Иванович и Ян Скиба.

– Нынче утром примчался гонец от моего отца, – сказал князь своим приближенным. – Отец мой стягивает полки к Вильно. Мне велено без промедления прибыть с дружиной туда же. А посему, други мои, снаряжайте гридней и слуг в поход. На сборы вам даю полдня.

– Куда же замыслил князь Ольгерд двинуть рать на сей раз? – спросил Ян Скиба.

– Об этом гонец ничего не поведал, – ответил Корибут Ольгердович. И с усмешкой добавил: – Вам же ведомо, сколь непредсказуем и скрытен мой отец. Своими помыслами он ни с кем не делится. Уверен, даже виленские бояре и те не знают, против кого исполчает войско мой грозный родитель. Наверняка это станет известно в день, когда прозвучит сигнал трубы садиться на коней, как уже бывало не раз.

– Чего тут гадать! – обронил седоусый Ердень. – Опять на Москву двинет войско князь Ольгерд, как пить дать. Не вышло у него разорить Москву внезапным ударом два года тому назад, но князь Ольгерд упрям и настойчив. Он не угомонится, покуда не подомнет под себя московского князя.

– Я так же мыслю, – произнес Будивид, переглянувшись с братом.

– Зачем нам тогда коней до Вильно гнать? – пожал широкими плечами боярин Станимир Иванович. – От Брянска до Москвы путь не долгий. Мы можем дождаться, когда войско Ольгерда подойдет к верховьям Днепра, и там соединиться с ним.

– Отцовский приказ я нарушить не могу, бояре, – сказал Корибут Ольгердович. – В гневе отец может лишить меня брянского стола. Ступайте, други! Собирайте дружину в поход!

Воеводы, шаркая сапогами по скрипучему деревянному полу, направились к выходу из гридницы. Они наклоняли голову, исчезая один за другим в низком дверном проеме.

Станимира Ивановича князь попросил задержаться, поэтому тот остался сидеть на своем стуле. Боярин был могуч телом и красив лицом, длинная свита из малиновой парчи, расшитая золотыми узорами, облегала его статную фигуру, подчеркивая бугры мышц на груди и плечах. У боярина были голубые глаза, прямой греческий нос, небольшая светло-русая борода и такого же цвета волосы, подстриженные в кружок.

Корибут Ольгердович был моложе боярина Станимира на двадцать лет, ему лишь недавно исполнилось двадцать девять. Князь был строен и довольно крепок физически, поскольку имел деятельный нрав и всю свою жизнь проводил в битвах и походах. У него были благородные черты лица, в которых, как в зеркале, отражались все его душевные порывы. Свои длинные темно-русые волосы Корибут Ольгердович носил расчесанными на прямой пробор, скрепляя их узкой головной перевязью. Борода и усы у него были едва заметные, поскольку князь имел привычку довольно часто бриться. Став брянским князем, Корибут Ольгердович принял православие, дабы христианское население этого русского города не относилось к нему враждебно. По этой причине жители Брянска чаще называли своего князя его христианским именем Дмитрий, нежели языческим литовским. И только старшая дружина, в которой было немало литовцев, называла своего повелителя по имени, данному ему при рождении.

– Что произошло между гриднем Ослябей и твоим сыном, боярин? – спросил Корибут Ольгердович, усевшись напротив Станимира Ивановича. – Какая собака между ними пробежала, доведя их до непримиримой ссоры?