Крах проклятого Ига. Русь против Орды

Цильда уже не смела заговаривать с Гертрудой, даже просто садиться с ней рядом, чувствуя ту неприязнь, которой так и веяло от немки. Понимая истинную причину этого, Цильда в душе не винила Гертруду, делая вид, что не замечает ее холодности.

Не доходя до села с полверсты, Цильда рассталась с Пересветом и Гертрудой. По их общему замыслу, Цильда должна была навестить в Вабирве свою дальнюю родню, а заодно разведать, есть ли в деревне кто-либо из немцев, часто ли там бывают крестоносцы и сборщики церковной десятины. Пересвет и Гертруда должны были ожидать Цильду в лесу в укромном месте.

После ухода Цильды в деревню Гертруда опять подступила к Пересвету со своими уговорами. Помогая возлюбленному строить шалаш и собирать хворост для костра, Гертруда сначала мягко, а потом все более настойчиво твердила Пересвету, что им нужно воспользоваться моментом и уйти отсюда на восток. «Затея старика Пелузе нелепа и бессмысленна! – молвила Гертруда, не отставая от Пересвета ни на шаг. – В эту бредовую затею впору верить такой девчонке, как Цильда, но не нам с тобой. Милый, будь же благоразумным!»

Пересвет в основном отмалчивался, занятый постройкой шалаша. Но когда шалаш был сооружен и замаскирован среди елей, а Пересвет и Гертруда закусывали хлебом и яблоками, сидя у небольшого костерка, задумчивые и молчаливые, тогда-то с уст Пересвета и слетели слова, после которых Гертруда уже не смела настаивать на своем.

– Уйти сейчас без всяких объяснений, бросить эту девочку и старика – все равно что не протянуть руку тонущему, – сказал Пересвет. – Мы с тобой, милая, можем уйти за Неман, избавившись разом от тревог и опасностей. А пруссам деваться некуда, их земля здесь, и земля эта под властью крестоносцев. Ты имела возможность видеть, как живут пруссы под пятой у немцев. Этот народ совершенно бесправен и угнетен. Пруссам запрещено даже разговаривать на родном языке, им запрещено упоминать имена вождей, которые когда-то сражались с тевтонцами. Сначала немцы истребляли пруссов мечом и огнем, теперь же они искореняют их непосильной работой, голодом и запретом иметь много детей. Христианский Бог не помогает пруссам, ибо Он на стороне крестоносцев. На кого еще надеяться пруссам в своей беспросветной жизни, как не на древних языческих богов, коим поклонялись их предки. Боги – не люди: они не стареют и не умирают, их память бессмертна, как и их могущество. Языческие боги помнят времена процветания пруссов, и они не могут не видеть, до какой нужды и униженности довели этот народ крестоносцы. И ежели имеется даже очень слабая надежда на чудо, способное низвергнуть владычество немцев путем вмешательства языческих богов, эту возможность непременно надо использовать. Я и сам хочу верить, что воскресшие прусские вожди приведут свой народ к победе над тевтонцами. – Пересвет помолчал, вороша палкой уголья в костре, и добавил: – Больно видеть униженность всякого человека, тем более невыносимо видеть бесправие целого народа, обреченного на вымирание.

Цильда не появлялась двое суток. Обратно в лес она вернулась не одна, а с юношей, который на вид был чуть старше Пересвета. Юноша был довольно высок и крепок телом, у него были длинные светло-русые волосы, расчесанные на прямой пробор и скрепленные узкой повязкой. Одет он был в грубые холщовые порты, заправленные в короткие сапоги, льняную белую рубаху с длинными рукавами и серый шерстяной плащ. За поясом у него торчал топор, а за голенищем правого сапога виднелась рукоять ножа.

– Познакомьтесь, это Ящелт, – сказала Цильда Пересвету и Гертруде. – На нем кровь немецкого священника, поэтому по законам крестоносцев ему грозит смерть. Ящелт уже полгода скрывается от немцев в лесах и дальних выселках. В Вабирве он оказался случайно, и мои родственники свели меня с ним, догадавшись, что я могу подыскать ему подходящую компанию и надежное убежище.

Пересвет дружески протянул Ящелту руку. Он тут же спросил, ощутив его сильное рукопожатие:

– Ведаешь, на какое дело мы вышли?

– Ведаю, – ответил Ящелт. – Это дело по мне.

Он говорил по-немецки так же бегло, как и Цильда.

Пересвет обратил внимание, что Ящелт с недоверием поглядывает на Гертруду, узнав, что та чистокровная немка. Ящелт не скрывал своего изумления, когда Цильда пояснила ему, что Пересвета и Гертруду связывает не просто дружба, но взаимная любовь. Мол, Гертруда согласилась последовать за Пересветом на Русь, лишь бы не расставаться с ним никогда.

– Впервые вижу немку, полюбившую славянина, – заметил Ящелт. – Немцы ведь считают себя выше славян и пруссов, их высокомерие не знает границ.

– Не все немцы одинаковы, – сказал Пересвет, дабы Гертруда не чувствовала себя уязвленной. – Чрезмерной гордыней объяты лишь крестоносцы, привыкшие при всяком удобном случае хвататься за меч. Тевтонский орден не является лицом немецкого народа, он скорее есть прибежище негодяев всех мастей со всей Европы.