Крах тирана

По соглашению между обществами Андалала обязанности главы Совета старейшин (кадиев) Андалалского вольного общества возлагались на согратлинского кадия. Кайима, который следил за справедливыми отношениями между народом и властью, избирали из Чоха, а воинского начальника союза, который вместе с тем обеспечивал исполнение законов и соблюдение порядка, – из Ругуджи. Теперь воинским начальником был почтенный Амирасулав, знавший толк в ратном деле и ведавший военными приготовлениями. Но для битвы, а ее было не миновать, требовался и боевой вожак, способный вести за собой объединенные силы андалалцев.

Амирасулав знал, кто может справиться с этой нелегкой задачей, но прежде хотел выслушать мнение Совета.

– Какой человек нам нужен? – спросил Амирасулав.

– Могучий и опытный воин, – говорили члены Совета.

– Знаменитый храбрец, который уже дрался с Надир-шахом и знает его повадки.

– Тот, за кем не только андалалцы, но и другие пойдут в огонь и в воду.

– Кого мы знаем и кто нас знает.

– Тот, кого любит народ.

– Есть ли у нас такой человек? – спросил Пир-Мухаммад, обводя взглядом земляков. – Драться у нас готов каждый, но когда имеешь дело с огромным войском и коварным Надиром, тут одной силы и храбрости недостаточно.

Отважных удальцов в горных аулах хватало. Люди называли то одного, то другого. Но в конце концов сошлись на том, что для такого важного дела не найти предводителя лучше, чем Чупалав. Все наперебой начали вспоминать его подвиги и удачные походы. Припомнили, как он сразился со слоном, сколько его отряд привез оружия из последнего похода. Даже его переговоры с русскими в Кизляре были делом особенным, на которое не каждый был способен. Да еще недавно он водил добровольцев в Табасаран, где горцы чуть не взяли в плен самого шаха.

– Чупалав! – единодушно постановили андалалцы.

– Кривоносый!

– Он справится!

– Я и сам думал о нем, – согласно кивнул Амирасулав. – Вот только…

И тут все вспомнили, что слава Чупалава гремела повсюду, но самого его многие давно уже не видели. Ведь он жил теперь на хуторе и не показывался даже в родном селе, где жил его отец, все еще не простивший сына за ослушание.

– Пора бы и простить сына, – говорили горцы.

– Любовь – дело такое.

– Вон что с Мусой-Гаджи случилось, и все из-за любви.

– Надо поговорить с его отцом.

– Верно! Тут речь о войне идет, а он старой обиды простить не хочет.

– Давайте прямо сейчас к Сагитаву и отправимся.

– Так и сделаем! – заключил Пир-Мухаммад. – Раз Совет принял решение, Сагитаву придется его исполнить.

Вскоре по Дагестану разнеслись воззвания почитаемых ученых, которые призывали горцев на борьбу за единую родину.

Одних только аварских вольных обществ в горах было более сорока. Было также около десяти вольных даргинских обществ, чуть больше – кюринских и по нескольку табасаранских, агульских и рутульских. Но и другие общества, и жители ханств знали теперь, что повсюду дагестанцы поднимаются против каджарского нашествия и полны решимости сломать хребет кровавому Надир-шаху.

«Эй вы, гидатлинцы, и вы, келебцы! – летел призыв из Андалала. – Эй вы, телетлинцы и карахцы! Багвалал, Чамалал, Каралал и Тиндал, Анкратль, Хиндалал и весь Салатау, Андал, Мукратль, Тлярош, Тлейсерух и мурухцы – все, кто жив в горах, поспешите, братья, на помощь братьям!»

Ученый Ибрагим-хаджи из Гидатля писал:

«До каких пор вы будете осторожничать и не выйдете врагу навстречу? Вы думаете, что вас оставят спать в своих постелях, если кызылбаши завоюют остальной Дагестан?.. Скорей, скорей выходите. И передайте наш призыв окружающим».

Тот же Ибрагим-хаджи с предводителем гидатлинцев Денгой взывали к горцам:

«Вы готовьтесь выйти навстречу врагу. Аллах наделил вас храбростью и отвагой. Мы сейчас убедились, что одолеем врага, поэтому послали в разные края призывы объединиться для борьбы с врагом! Не смотрите на тех, кто не может взяться за оружие. Если бы вы знали то, что знаем мы о положении врага, то вы бы выступили незамедлительно».

Не уставали призвать на священную борьбу и другие известные ученые. Среди них был молодой, но уже известный в Дагестане ученый Абу-Бакар из Аймаки, обличавший греховность деяний нечестивца Надир-шаха, который смел называть себя мусульманином.

Еще когда Надир-шах слал из Дербента ультиматумы, приказывая владетелям и главам обществ прибыть к нему для принесения покорности, его посетил Абу-Бакар. Но вместо принесения покорности он и прибывшие с ним алимы надеялись образумить Надир-шаха и предостеречь его от новой войны. Однако спесивый Надир не внял предостережениям горцев. Покидая шаха, Абу-Бакар не сдержался и трижды воскликнул: «Нажас!» – «Негодяй!». Уже тогда алимам стало ясно, что говорить с обнаглевшим захватчиком можно только на языке оружия.

Глава 80