Красавица Амга

Будто только что уразумев, о чём его спрашивают, Суонда молча показал в сторону хотона.

— Иди, покажи!

Придя на выгон и не увидев своего коня, Суонда сделал бессмысленные глаза.

— Спроси: куда он дел коня, — приказал Топорков Томмоту.

Суонда в ответ развёл руками.

— Как он устроил побег арестованному и куда тот подался? Спроси.

Суонда затряс головой.

Мальцев ринулся к Суонде с кулаками, но Топорков удержал его за рукав:

— Экий вы болван, подполковник! Возьмём его с собой.

…Вернулись с конями и запрягли их в сани. Мальцев подтолкнул Суонду к юрте:

— Иди вынеси труп!

Шагнув за порог и увидев труп, Суонда попятился назад. Мальцев стал подталкивать Суонду в спину, пустил в ход ноги, но всё оказалось напрасно: выпучив глаза, Суонда неотвратимо пятился назад.

— С него не будет толку! Вытащим сами… — сказал Томмот молодому солдату.

Скорченный труп Епифанова бросили на сани.

— Преследовать уже нет смысла, — решил Топорков. — Он ускакал далеко. Давайте завтракать.

…Попили чаю, «подлечились» остатками вчерашней попойки.

— Скажите ему, чтобы одевался, — кивнул Топорков в сторону Суонды.

— Шевелись! — подскочил к нему Мальцев.

«Один другого стоят: чуть что — в крик да с кулаками», — подумал Томмот.

Из-за перегородки выскочила Кыча, кинулась к Суонде.

— Он не виноват! Не трогайте его!

— Ха, откуда взялась такая раскрасавица? — Мальцев ущипнул её за бедро. — Почему пряталась вчера? Ай да лебёдушка!

— Он тут ни при чём! Я прошу вас…

— Кто же тогда «при чём»? Ах, не знаете! А мы знаем. Выведите его.

Мальцев оторвал Кычу от Суонды и оттолкнул её. Томмот, выходя, поймал на себе умоляющий взгляд Кычи: «Помоги…»

Когда гуськом они уже подходили к саням, из дома неодетая выбежала Кыча и кинулась к Суонде. Ей преградил дорогу молодой солдат, её ночной собеседник. Следом за дочерью прибежала и мать.

Застоявшиеся кони взяли с места в карьер, только завихрилась снежная пыль.

— Су-онда! Суонда-а!

Глава тридцатая

В комнату вошёл старик высокого роста, худощавый, с седеющей бородой, в очках. Прислонясь к дверному косяку, он немного постоял, поглаживая лысоватый морщинистый лоб, затем кинул на ближайший стул соболью шубу и шапку из лапок чёрно-бурых лисиц. Небрежно брошенная одежда соскользнула на пол, но старик не стал её поднимать. Шагом смертельно уставшего человека он прошёл к столу на середине комнаты, упал на стул и спрятал лицо в ладонях.

Это был Пётр Александрович Куликовский, управляющий Якутской областью, он вернулся после встречи с командующим добровольческой дружиной генерал-лейтенантом Пепеляевым. Назвать ли это встречей?

«Как он смеет со мной так? Я что — лакей ему?» Куликовский вынул из портсигара сигарету. Прикурил, сделал две-три затяжки и с отвращением отбросил сигарету прочь — японские, не отличишь от прелой соломы… «Как он смеет? А я-то носился!»

На совещания генерал вызывал его редко. Особенно невнимателен он стал к нему после Нелькана, где надолго застрял, не имея достаточного количества транспорта. В Амге же и вовсе перестал его звать, на первый военный совет в слободе Куликовский вынужден был явиться сам, без приглашения. Какой стыд!

Сегодня же генерал сам пожелал его видеть. И хотя не «пожалуйста», а «пусть явится немедленно», Куликовский обрадовался и примчался, как мальчик, на резвых ногах. Довольно долго его заставили ждать в передней и только после приёма всех офицеров и офицеришек через битый час его пропустили во внутреннюю комнату. В чёрном американском френче с погонами генерала стоял к нему спиной человек — он смотрел в окно.

— Добрый день, Анатолий Николаевич, — сказал Куликовский генеральской спине. — Вы меня приглашали?

Пепеляев не обернулся.

— Брат генерал…

— Брат? — крутнулся на каблуках генерал. — Избави бог от таких братьев, как вы!

— Я… Я… — Куликовский хотел выговорить свой длинный титул с тем, чтобы напомнить генералу о приличиях, но поперхнулся и умолк.

— Старый, выживший из ума болван — вот вы кто! Изолгавшийся проходимец, а не политик!

— Что-о?

Но, кроме этого бессмысленного «что-о?», никаких других слов у Куликовского не оказалось. Он стоял, как соляной столб, и только моргал своими чуть навыкате глазами.

— Вы обещали радушную встречу населения, наплыв добровольцев в дружину. Где обещанное?

— Анатолий Николаевич…

— Вы обещали полную обеспеченность дружины продовольствием, одеждой, транспортом и всем остальным. Где, где это?

— Я один… Во всём управлении, кроме меня самого…

— Один или двадцать один — это меня не касается! Отвечайте — сколько сейчас имеется у вас продовольствия и подвод?

— Ничего…

— Где ваши якуты, которые рвутся в добровольцы? Молчите… А вот мне известно, где они находятся! Они ходят добровольцами в красных отрядах… Слышите вы — в красных! Вам знаком такой красный отряд из якутов: нарревдот? Туда записались даже многие бывшие белые и теперь воюют против нас. Вот где ходят ваши мнимые добровольцы!

— Брат генерал, я и сам диву даюсь…

— Подите прочь!