Красавица и Чудовище

Купец ничего не ответил и отправился искать младшую дочь.

– Вы не видели Белль? – спросил он сыновей, грузивших во дворе их скудный скарб в повозки.

Максим и Жан-Батист на минуту отвлеклись от своего занятия.

– Нет, отец, не видели, – ответил старший сын, снова возвращаясь к своему занятию.

– Ну и тяжесть! Что в нем такое?! – воскликнул он, с трудом поднимая сундук.

– Мои книги, тетради и альбомы, – потупившись, признался Жан-Батист. – Не мог же я их оставить.

– Это ты хорошо придумал! – рассмеялся Максим. – Мы сожжем их, когда у нас закончатся дрова!

Кормилица Адель, прощаясь, обняла Тристана.

– Присматривай за отцом, – прошептала она ему на ухо. – И смотри, чтобы Максим не проиграл ваши последние деньги. Смена обстановки пойдет ему только на пользу. Подальше от приятелей – игроков и пьянчужек…

Тристан кивнул.

– Обещаю, я позабочусь о них. Не волнуйся, все будет хорошо.

Выпуская Тристана из своих объятий, Адель любовно взъерошила ему волосы. У нее разрывалось сердце при виде того, как уезжают дети, которых она растила и о которых заботилась, как родная мать. Особенно она любила младших – Тристана и Белль.

– Эй! Потише! Куда это вы так бежите?! – по привычке прикрикнула она, когда мимо пронесся вихрь развевающихся юбок и кружев. Стуча каблуками, Анна и Клотильда промчались по двору и забрались в повозку, прикрывая веерами лица, пылающие от стыда. Им было невыносимо из-за того, что все видят их отъезд и судачат о том, что с ними произошло.

Зеваки толпились у ворот, висели на ограде, стараясь не упустить ничего из происходившего во дворе. Многие отпускали злые шутки, радуясь, что богачи теперь тоже узнают, каково это жить в нужде.

Максим возмущенно воскликнул:

– Клянусь, если еще кто-нибудь засмеется, то будет иметь дело со мной!

– Не обращай на них внимания, – посоветовал ему Жан-Батист.

– Вот еще! Я не прочь поразмяться, прежде чем мы навсегда уедем в деревню, – ответил брат, сжимая кулаки. – Пусть нас надолго запомнят.

– Думаю, лучше, чтобы о нас побыстрее забыли, – возразил Жан-Батист.

– Ну, может, ты и прав… – ответил Максим внезапно изменившимся голосом.

Он только что заметил в толпе знакомую фигуру. Человек в цилиндре не спускал с него глаз. Максим отвернулся и спрятался за повозкой.

Купец нигде не мог найти младшую дочь. Он вернулся в дом и, обходя комнаты, громко звал ее по имени:

– Белль! Белль!

Но девушка не отзывалась. Вздохнув, через черный ход купец вышел в сад.

Там он и нашел дочку. Она стояла на коленях перед каменной статуей. Положив к ногам изваяния прекрасный белый цветок, она тихо произнесла:

– Прощай, мама. Мне будет очень тебя не хватать, и я никогда тебя не забуду. Теперь у всех нас начинается новая жизнь…

Отец подошел к ней и положил ей руку на плечо.

– Дорогая Белль, как ты похожа на свою мать…

Девушка поднялась и, улыбнувшись отцу, спросила:

– Как вы думаете, маме бы понравилось жить в деревне?

Купец кивнул:

– Ей бы там было очень хорошо.

– Значит, и мне будет! Я в этом просто уверена!

Купец поцеловал дочь.

– Конечно! У нас ведь такая дружная семья. Затянем пояса потуже и, плечом к плечу, преодолеем все трудности.

Глава вторая

И вот семья купца переехала в деревню, а город остался где-то очень далеко. Всем понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к деревенской жизни. Первые ночи Белль почти не спала и, лежа в постели с открытыми глазами, прислушивалась к негромкому пению птиц и к незнакомым звукам, доносившимся снаружи. Но вскоре она всей душой полюбила тишину и красоту окружавших ее лесов и лугов.

Белль помогала братьям и сестрам и следила, чтобы никто из них ни в чем не нуждался. Она привела в порядок дом, и в нем стало тепло и уютно. Она ухаживала за птицей, выращивала на огороде овощи и травы, готовила еду.

Однажды, сварив обед, она громко позвала всех:

– К столу!

Сестры не отзывались. Решив сходить за ними, Белль протянула Максиму деревянную ложку.

– Помешай-ка рагу!

Жан-Батист, сидя за кухонным столом, писал свой первый роман. Он отложил перо и с грустью посмотрел на свой живот.

– Как же я растолстел! – признал он.

– Ничего удивительного, – тут же откликнулся Максим, – ты же целыми днями только пишешь и читаешь! Неужели не замечал – все твои любимые писатели были толстяками.

Между тем Белль поднялась на второй этаж и крикнула:

– Тристан! Выходи! Вставай, лежебока!

Тристан выскочил из своей комнаты, растрепанный и заспанный.