Красавица и чудовище

Я сидела на веранде своего домика в реабилитационном центре. Это место можно было назвать скорее пансионатом, для людей с проблемами со здоровьем. Здесь мы ходили в спортзал, на массаж, прогулки, оздоровительные сеансы. И как не странно мне это обошлось бесплатно, врач сказал, что правительство проводить программу в помощь инвалидов, под которую попала и я.

Мое состояние было стабильным.

Впервые я видела себя после аварии как раз в пансионате. Попросила медсестру принести мне зеркало, она долго сопротивлялась, но в итоге сдалась.

Выглядела я как Франкенштейн. Рубцы от ран были хоть и сшиты очень аккуратно, но в глаза бросались. Я похудела, кожа утратила румянец, под глазами залегли тени. После того раза в зеркало я не смотрюсь.

После аварии моя жизнь разделилась. И сейчас я жила новой, тяжелой жизнью. Как говорил один знакомый: "За все рано ли поздно приходится платить". За что платила я, не знаю.

Наверно за то, что хотела стать счастливой, обрести семью, быть любимой. Ах, с этих пор я не верю в Бога. И в любовь не верю. Все это глупые сказки, для маленьких.

Но один плюс в моем нахождение здесь был. Я нашла человека, с которым можно поговорить, а точнее помолчать, говорила в основном только она.

В центре я познакомилась с Таней. Она тоже была инвалидам, но с детства, на такие курсы она ездила каждый год. Она была украинкой, жившей в России. Весела, неунывающая она старалась поднять мне настроение и у нее это получалось. Таня была замужем и счастлива в браке. Я видела пару раз ее мужа, Владимира. Смотря на их пару можно было сразу сказать, что они любят друг друга. А еще Танюша поделилась со мной секретом, она была беременна. Об этом не знал даже ее муж. Я была рада за них, и признаться завидовала.

Я любила проводить с ней время. Таня бросила попытки разговорить меня о моей прошлой жизни. Я всегда отвечала, что прошлое на то и прошлое, что имеет место пройти и забыться. Но она была уверена, что я храню какую-то тайну, и впрочем, была не далека от истины.

Маска… Про него я старалась не думать. Мой психолог говорил, что мне надо отпустить обиды и начать доверять людям. Я кивала, но оставалась при своем мнение. Только, только этот долбаный сон изо дня в день.

Пульс старательно долбил у меня в голове. Кровь казалось, взбесилась от переизбытка адреналина и ударяла в голову, из-за чего, в глазах поминутно темнело, и на доли секунды я терялась в пространстве, двигаясь лишь по инерции. Ноги толи подкашивались, то ли немели, голые ступни то и дело резались об корни деревьев, торчащих из-под земли. Камни как будто рассыпанные злым шутником, для того чтобы посмотреть как будет мучиться подопытный, резали оголенные стопы, впиваясь в раны.

Ветер усиливался с каждым биением испуганного сердца. Деревья, которыми так умело дирижировал дух воздуха стонали после каждого нового дуновения, оо, что это были за стоны, умирающих в пытках надежд, разрывающего сердца предательства, стон безответной любви… Он не был слышен, он чувствовался, каждой клеточкой, всей душой ощущать ту муку сотни душ… От этой какофонии звуков хотелось, нет, не заплакать, разреветься, заорать, хоть как-то выплеснуть ту скорбь и печаль, которая разъедала меня изнутри.

"Успеть, только бы успеть, бежать, как можно быстрее, только бы успеть", — билось на краю затуманенного отчаянием сознания.

Корявые ветви иссохших, потемневших деревьев цеплялись за ткань роскошного алого платья, чья пышная юбка кровавыми лоскутами оставалась не деревьях, как жуткое напоминание того ужаса творящегося вокруг. Корни старых повалившихся деревьев мешались, создавая преграду на пути к спасению, но собственно, куда я бежала, я не знала, лишь бы подальше, лишь бы быстрее. Силы отказывали с каждой секундой все чаще, а сзади, подгоняя меня, раздавался треск, он бежал, бежал за мной.

Единственным источником света, в этом царстве Аида была луна, покровительница моего преследователя. Она как будто специально освещала меня, оставляя при этом моего преследователя в тени. Несколько раз я оборачивалась ведомая страхом, но видела лишь тьму… Луна светила сквозь паутину веток, она шептала, ее голос разносил ветер: "Тебе не убежааааать".

Я вижу свет, из последних сил я делаю рывок и вот, я в безопасности, на освещенной солнцем поляне. Она излучала свет и покой, добралась, успела. Я рухнула на колени. Смогла, я сбежала…

Сзади послышался звук ломающихся ветвей, я подскочила, но не обернулась, потому что не хотела, потому что мне до сих пор было больно видеть эти лживые серые глаза. Я закрываю уши, чтобы не слышать последующую фразу, но это не помогает.

— Я люблю тебя, Соня, — шепчет он, обнимая, я пытаюсь вырваться… и просыпаюсь.

Я сидела на веранде и слушала музыку.

— Зорина, Зорина, — раздалось сзади. Я повернулась и увидела Таню, которую везли ко мне. Она была счастлива и весело мне улыбалась. — Спасибо, — сказала она девушке медсестре. — Идите я позову, — я развернула коляску к ней и спросила:

— Что случилось?