Красавица и чудовище (СИ)

Снег валил плотной стеной, резко ограничивая обзор. Дорожные службы делали все возможное, но не справлялись с причудами погоды. С раннего утра машины выстроились в многокилометровые пробки и двигались со скоростью черепахи. Образовавшиеся заторы закольцевались, и город просто встал.

Гилберт внимательно следил за движением и аккуратно вел автомобиль в этой белой пелене.

— А я вам говорила, надо было раньше выезжать, — сухо заметила Элис, взглянув на часы, встроенные в приборную панель. — К первому уроку опоздаем.

— Значит, приедем ко второму, — пожал плечами Гилберт, не видя никакой проблемы. — Жень, что у тебя первым уроком?

— Физкультура, — ответил тот и, услышав вибрацию телефона, робко пробормотал: — Мама звонит…

— Так ответь, — посоветовал Алекс и выключил музыку.

— Да, мам.

— Женька, ты где? — взволнованный голос Красновой эхом разнесся по просторному салону автомобиля.

— В школе, а ты?

Жене совершенно не хотелось обманывать мать. У них было главное правило — говорить друг другу только правду, какой бы ужасной она ни оказалась. Лиза воспитывала его так с пеленок, и он неотступно следовал этому правилу. Ровно до того момента, как познакомился с Гилбертом.

— Я уже дома. У тебя все хорошо?

— Все отлично. Не волнуйся, мам.

— Сынок, а где ты ночевал?

— Дома, — чуть помедлив, он все же снова обманул ее.

— Твоя кровать не расправлена со вчерашнего утра… — прозвучал контраргумент, спорить с которым было бессмысленно, и Жене ничего больше не оставалось, кроме как рассказать правду.

— Я ночевал у друга.

— Жень, ну что происходит? Почему ты мне опять врешь? — паника и отчаяние легко читались в каждом слове. Без всяких сомнений, Краснова сильно переживала за сына и не понимала, что с ним происходит в последнее время.

Гилберт сильнее сжал руль. Ее тембр задевал потаенные струны его души, заставляя реагировать на каждую интонацию.

— Прости, мам. Я просто не хотел тебя волновать, — на этот раз Женя был предельно честен. Именно тревога за мать не позволила ему вчера набрать ее номер и поведать о случившемся.

— Почему ты не ночевал дома? Папа что-то сделал?

По голосу было ясно, что Лиза едва сдерживала слезы, она боялась даже представить, что мог натворить Макс в ее отсутствие, и ругала себя за то, что оставила ребенка совершенно без защиты.

— Нет, он ни при чем, — твердо возразил мальчик и, почувствовав на себе хмурый взгляд Гилберта, добавил: — Все, я больше не могу говорить.

— Хорошо, вечером договорим. Точно все в порядке?

— Да, мам.

Сбросив вызов, Краснов положил телефон на сиденье и отвернулся к окну. Ему было не по себе, он боялся разочаровать Алекса — тот стал для него близким другом и непререкаемым авторитетом.

— Почему ты не сказал правду про отца? — мягко спросил Гилберт. Заметил переживания мальчика и хотел понять причину.

— Зачем? Опять будет скандал, папа будет кричать, а мама плакать. Я не хочу, чтобы она плакала, — с детской непосредственностью Женя выдал все семейные тайны и шумно выдохнул.

— Ты молодец, — поддержала его Элис. — Настоящий мужчина.

Алекс лишь рассеянно кивнул, подтверждая ее слова, но мысленно был уже далеко. Он уважал мальчика за желание защитить свою мать, но не верил в понятие «ложь во спасение». Не понаслышке знал, что правда бывает жесткой, порой даже безжалостной, но зато не дает напрасных иллюзий.

Невольно вспомнил последний разговор с Лизой, состоявшийся много лет назад. Тогда правда убила его, но он вынес главный урок — никогда никому не верить на сто процентов и надеяться только на себя. За всю последующую жизнь только Элис смогла стать исключением из этого правила.

***

После телефонного звонка Краснова едва сумела сдержать слезы. Вся ее жизнь была насквозь пронизана болью и страданиями, лишь сын давал ей силы терпеть и держаться, несмотря ни на что. Но он отдалялся от нее, и она ничего не могла с этим поделать. Раньше у них были очень доверительные отношения: Женя ничего не скрывал и всегда говорил только правду. Сейчас же Лиза все чаще замечала, как он закрывается от нее, появились секреты и недомолвки.

Она чувствовала, что теряет сына, и отчаянно пыталась не допустить этого. Переживала за него и не понимала, как это случилось, что она сделала не так. Искала проблемы в себе, в своих поступках, но тщетно, не находила ровным счетам ничего, никакого объяснения его поведению.

Краснова горько вздохнула и встала со стула. Спертый воздух, пропитанный чужим парфюмом, душил, и она распахнула настежь все окна в квартире. Зимняя свежесть тут же ворвалась в помещение и колючими мурашками рассыпалась по коже, но Лиза не чувствовала холода, она вообще больше ничего не чувствовала. Странная пустота поселилась в душе и навалилась апатия.