Красавица и ее чудовище

Четэри, словно почуяв перемену в моем настроении, оставил в покое хвостатого отпрыска, медленно повернулся и, окинув цепким взглядом мою фигуру, задержал внимание на лице, после чего одарил меня непонятной ласковой фразой. Как тогда, перед тем, как я погрузилась в неестественный сон прямо в седле. Опять чары? Вот ведь… черт рогатый! Веки снова стали тяжелеть, но сейчас я не была подавлена и опустошена, а потому могла бороться с внезапно накатившей сонливостью. Не то чтобы очень успешно, но все же. Спрятав под ладонью предательский зевок, пару раз моргнула, тряхнула волосами, приведя в движение длинные ленты, и вцепилась руками в край постели, чтобы не завалиться ненароком на ее мягкую поверхность. Теперь стало как-то не до стеснения: желание прикрыться отпало само собой. Равновесие бы сохранить да в навязанный сон не провалиться, а если кому-то охота меня рассмотреть как следует, пусть: ничего нового в строении женского тела он не увидит. Если отсутствие крыльев, хвоста и рогов не считается тут чем-то небывалым. А что, вполне логично.

Черный тип немного понаблюдал за моими мучениями, сочувственно хмыкнул и снова обратился к чертенку. На этот раз его речь была немногословной. Один короткий вопрос – в ответ усиленное кивание детской головы, виляние хвоста со стрелой и полный искреннего послушания светло-лимонный взгляд. Ангелочек прям… угу. С рожками! Мужчина на мгновение скрестил пальцы и резко разомкнул их. И если затуманенное пеленой сна внимание меня не подвело, то в момент разрыва с кончиков его длинных когтей слетели лиловые искры. Точно такого же цвета полосы мелькнули вокруг мелкого пленника, образовав решетку, а потом все исчезло. Зато несчастный пацан со всего маха рухнул на пол, отбив себе мягкое место. Если оно было мягким… при его-то худобе. Так или иначе, а взвыл страдалец громко и о-о-очень обиженно. У меня от такого звука даже в голове просветлело, так как вязкие объятия сонных чар испуганно отпрянули. Ух ты! Вот бы уговорить чертенка верещать почаще! Было бы замечательно, не находись тут этот черный господин с магическими замашками.

Замечтавшись, я не заметила, как в полумраке комнаты появилось еще одно действующее лицо. Эх, слабый четэри волшебник. Или он просто выдал мне неполную «дозу сна», решив, что и этого будет достаточно? Как выяснилось, его чары не только боятся резких звуков, но еще и чахнут под прессом удивления. А удивилась я сильно. Ибо только что выяснила, что не такая уж и редкость для этого дома – человеческая женщина.

Мягкая поступь, необычные сиреневые глаза… Она плавно пересекла комнату и вошла в зону наиболее освещенного пространства, как раз туда, где стояла большая кровать со мной в комплекте, а в нескольких метрах на полу сидел притихший, но очень недовольный ребенок, над которым возвышалась темная фигура мужчины. Оранжевые огоньки слабо дрожали в металлических каркасах, подвешенных на колоннах, и почему-то напоминали настенные бра. Волосы незнакомки, окрашенные их светом, отдавали рыжизной. Заплетенные в две длинные косы, они блестели, словно атлас, обрамляя строгий овал красивого лица, и падали до самых щиколоток.

И как она, бедняжка, с такой гривой управляется? Мыть, расчесывать и (о ужас!) заплетать это «покрывало» каждый день – врагу не пожелаешь. Хотя если местные мастера из моих непослушных кудрей умудрились сотворить такой «парикмахерский шедевр», то, может, и ее прической кто-то другой занимался?

Платье на женщине оказалось похожим на мое, только гораздо более скромным и… темным. Ноги, обутые в босоножки без каблука, ступали очень тихо, да и двигалась блондинка как-то чересчур бесшумно, словно призрак. У меня невольно возникла ассоциация с Лилигрим, но я быстро отбросила эту мысль, так как эта особа производила совсем другое впечатление. Тихая мышка: кроткая, покладистая, спокойная… живая. А еще она держала в руках плотно завязанный мешок, который ни с того ни с сего начал подавать признаки жизни. В голове моей шевельнулось подозрение, а сердце сжалось в ожидании.

– Грэта, эмерлизз. – Черный четэри ободряюще улыбнулся женщине и, подойдя к ней, забрал вяло брыкающуюся ношу.

Вовремя. Потому что, если меня не обманывало зрение (а после порции «снотворного» я в этом не была уверена), пальцы блондинки, вцепившиеся в темную ткань мешка, дрожали все сильнее, а таинственное содержимое дергалось все активней и активней, явно намереваясь вырваться из плена.

Я проводила напряженным взглядом перекочевавший в другие руки объект, который во время передачи испуганно замер, перестав шевелиться. Наблюдать становилось все сложнее. Проклятая сонливость снова возвращалась, напоминая моему рассудку, что настало время вынужденного отдыха. Но я противостояла ей, чуя, что, если усну сейчас, пропущу что-то очень важное. Ведь именно в такой мешок там, на поверхности планеты, засунули Ринго. И если это он…