Красавица и шпион

Он замолчал, увидев, что Сюзанна смотрит на него, склонив набок голову, с легкой улыбкой на губах. Он знал по опыту, что вслед за этим женщины обычно говорят что-нибудь некстати.

– Вам все это очень нравится – гадюки, полевки и... – Она обвела рукой окружавшее их зеленое пространство. – Нравится изучать их... Узнавать о них новое...

Он молча уставился на нее. Да нет же, хотел он воскликнуть с негодованием. С ума вы, что ли, сошли? Я здесь в ссылке.

Хотя он был сторонником точности. Он повернулся, подошел к лошадям и подобрал поводья. Мерин Сюзанны уже успокоился и покорно последовал за ним. Кит подвел его к Сюзанне.

– Гадюк нам тоже придется зарисовывать для этой вашей книги? – поинтересовалась она, нарушив молчание.

Сидевший в нем черт заставил его ответить:

– Откровенно говоря, было бы очень неплохо иметь хотя бы один точный рисунок гадюки для иллюстрации.

Последовала выразительная пауза.

– Может быть, я сумею нарисовать ее по памяти, – осторожно предложила Сюзанна.

– Может быть, нам посчастливится встретить еще один экземпляр.

Она возмущенно взглянула на него. Он засмеялся, девушка тоже засмеялась.

– Ну что же, если я должна, то ничего не поделаешь! – воскликнула она с драматизмом в голосе. – В конце концов, благодаря вам мы с тетей Франсис теперь обеспечены сосисками. Но в последнее время мне, кажется, вообще не слишком везет.

– Не везет? – Кит на всякий случай еще раз пнул корзинку, но на сей раз оттуда никто не появился. Он поднял ее и пристально оглядел содержимое. Не обнаружив там никакой живности, а только бутерброды и этюдник, он протянул корзинку девушке. Она осторожно приняла ее. – Разве с вами случилось что-то еще, мисс Мейкпис?

– Видите ли... Прежде всего, у меня умер отец. Достаточно важное событие. – Она сказала это с примечательной сдержанностью. – Потом еще... – Она запнулась, и он почувствовал, что она решила о чем-то умолчать. – Потом перевернулся дилижанс – прямо на постоялом дворе...

Кит нахмурился.

– Перевернулся дилижанс? На постоялом дворе?

– Когда я ехала в Барнстабл. Кажется, что-то такое случилось с осью. Я тогда слишком устала, чтобы вникать в суть.

Недоброе предчувствие пробежало вверх по его позвоночнику. Дилижансы не каждый день переворачиваются, будь то на постоялом дворе или где-либо еще. Этот факт был таким же исключительным, как заползшая в корзинку гадюка. Чека колеса должна была совсем разболтаться, чтобы с нее соскользнуло колесо или же сломалась ось. Но в это время года дороги не настолько плохие, чтобы сломалась ось, разве что она уже была сильно повреждена.

Черт побери, он, как видно, склонен просто-напросто во всем подозревать злой умысел, это вошло у него в привычку за годы службы. Но гадюка в корзинке для пикника? Перевернувшийся дилижанс? Неизвестный соглядатай? Вчера, обследуя место, где стоял незнакомец, Кит нашел сломанную ветку и отпечаток следа на прошлогодних листьях. И больше ничего.

Зябкий ветерок подозрения потревожил его обостренное чутье. Ведь именно благодаря чутью он сумел выйти живым из ряда весьма опасных ситуаций. Благодаря чутью да еще неплохому умению обращаться с разного вида оружием. Но между ним и Египтом стояли каких-то тридцать дней и ненаписанная книга о живой природе Барнстабла.

Опять же – черт побери! Если он послушается чутья, это, возможно, окончится ссылкой в места более отдаленные. Им предстоит работа. Он глубоко вдохнул и раздраженно выдохнул.

– Говорят, беда не ходит одна, так что я думаю, ваша черная полоса кончилась.

– Разве это говорят о беде?

– Да, именно о беде.

Она немного подумала, откинув голову назад.

– Не знаю, считать ли папину смерть и потерю дома одной бедой или двумя.

Что же ей на это ответить?

– Значит, беды ходят впятером, – поправился он.

Эта нелепица вызвала у Сюзанны улыбку. Уголки ее прелестного рта приподнялись. И виконт почему-то очень обрадовался.

Проанализировав этот факт, виконт пришел к выводу, что Сюзанна Мейкпис ему нравится. Этот вывод выбил Кита из колеи и даже испугал. Он не мог вспомнить, когда женщина ему просто нравилась. Многие годы он воспринимал их как... личный вызов. Они были для него необходимостью, лекарством, развлечением. Не просто удовольствием, которое, например, получаешь ясным погожим, днем. Когда веет ласковый ветерок и прохладительное питье под рукой.

– Вы правда в настроении заниматься сегодня рисованием? – спросил он, чувствуя себя неуютно оттого, что только что почувствовал себя слишком уютно.

– Ну конечно же. Подумаешь, гадюка!

Вид у Сюзанны был на удивление беспечный. Они улыбнулись друг другу, оба довольные ее храбростью, и он сложил ладони, подставил их ей под ногу, снова подсадил в седло.

Итак, папоротники и еще раз папоротники, сказал он себе.

Глава 8

Морли держал Пушка на сгибе локтя и пальцем другой руки почесывал ему мягкий живот. Пушок молча разглядывал Боба своими сонными презрительными золотистыми глазами.