Красавица и ветеран (ЛП)

Когда он наконец остановил машину на подъездной дорожке и выключил двигатель, наступила оглушительная тишина. Он откашлялся, еле удерживаясь от соблазна коснуться ее прямо сейчас.

– Я рад, что ты согласилась поехать со мной.

Она сделала глубокий вдох и перевела взгляд на дом.

– Невыносимо думать о том, что мы не увидимся до понедельника.

Он накрыл ее щеку ладонью и повернул к себе лицом.

– Мне тоже.

Склонившись, он прихватил губами ее верхнюю губу, а когда она с тихим стоном прильнула к нему, позволил пальцам погрузиться в ее волосы. Она взяла его лицо в свои бережные ладони, и поцелуй стал глубже. Ашер целовал ее и улыбался, потому что на вкус она была как попкорн. Он и не знал, что фильмы бывают такими сладкими.

– Я уже начинаю скучать, – пробормотал он, покрывая легкими поцелуями контур ее лица.

– Я тоже, – вздохнула она и откинула голову, открывая его губам и языку доступ к своему горлу. – Понедельник и среда были адом. Я приходила сюда и никак не могла сосредоточиться на интервью, потому что мечтала, чтобы ты целовал меня так, как сейчас. Я хотела, чтобы ты схватил меня в охапку, поцеловал и сказал: «Саванна, к черту медлительность». Ужасно чувствовать так много всего и так скоро.

Она тяжело задышала, уткнувшись ему в шею, когда его рука прошлась по ее грудям и проникла под низ ее черной футболки. Ее живот был таким теплым и мягким, что он расправил ладонь, наслаждаясь теплом ее кожи, прежде чем скользнуть выше и смять ее грудь. Она ахнула ему в рот, лишая его дыхания.

– Саванна… – простонал он. Она нежно куснула его за верхнюю губу, а ее сосок под кружевом лифчика стал твердым, как камушек. – Как же ты меня возбуждаешь.

– Наверх, – прошептала она. – В твою постель. Немедленно.

Задыхаясь, он оторвался от нее. Не сводя с нее глаз, открыл дверцу, потом обошел машину и открыл дверцу с ее стороны, а когда она вышла, не смог совладать с собой и, не говоря ни слова, привлек ее к груди. И поцеловал в лунном свете медленно и глубоко. Он никогда еще не испытывал подобную страсть. Он попытался разобраться, почему она затронула его так глубоко – не потому ли, что у него слишком долго ничего не было? – и ответ пришел быстро. Да, держать в объятьях прекрасную девушку было замечательно, но его чувства были связаны не просто с некой абстрактной девушкой.

Они были связаны с Саванной.

С Саванной, которая пришла в его дом с тарелкой брауни, когда весь город от него отвернулся. Которая, знакомясь с ним, подала ему левую руку. Которая пахла лимонами, любила книги и вернулась домой, чтобы спрятаться. С Саванной, которая была кремнем для его кресала – чувственная, умная и полная огня. С Саванной, которая была теплой и податливой в его объятьях, разрешала ему целовать себя и каким-то непостижимым образом хотела его так же сильно, как хотел ее он.

К тому времени, как Ашер отстранился от нее, он был настолько твердым, настолько готовым погрузиться в нее, что это почти причиняло боль. Почему она исключила секс? Этот вопрос тревожил его не оттого, что все до единого мужские инстинкты в его теле требовали соития с ней, но потому, что он не понимал причину. Неужели она не хочет?

Он глубоко вздохнул и взглянул на полную луну, затем вновь опустил взгляд на ее милое, запрокинутое лицо. Поднял руку и приласкал ее щеку.

– Ты всегда прекрасна. Но в лунном свете ты – ангел.

Он поморщился от того, что не придумал менее слащавого способа выразить свои чувства, но они были такими пугающе глупыми, обещая быстро измениться от обожания до любви. Любовь. Он чувствовал ее приближение. И именно потому произнес столь нелепую вещь.

– Я не ангел, – возразила она тихо.

– Ангел. – И Ашер, больше не сопротивляясь сентиментальному порыву, поднес ее руку к губам. Он влюблялся в нее. Сентиментальность была неизбежна.

Саванна потянула его к двери, и он, проследовав за нею в дом, ногой захлопнул за ними дверь и позволил увести себя вверх по лестнице. Это было невероятно сексуально – и невероятно возбуждающе, – то, что она знала, куда идти, и безошибочно находила дорогу в темноте его дома. Она отворила дверь в его спальню, и он зашел внутрь.

***

Ее грудь тяжело вздымалась и опадала, не столько от спешки по лестнице, сколько от силы переполнявших ее чувств, от отчаянного желания почувствовать его, узнать его вкус, исследовать его тело, ощутить прикосновения его руки, его губ, его языка. Она вжалась в закрытую дверь спальни и выгнула спину, неотрывно глядя в его изголодавшиеся глаза.

Он шагнул к ней и положил ладонь на дверь рядом с ее щекой. Наклонился, задевая лбом ее лоб. Его дыхание, дразня ее рот, вырывалось наружу рывками, его бедра касались внутренней стороны ее ног. Она задышала быстро, прерывисто, отчего ее груди, вздымаясь, снова и снова терлись о его грудь. Ее соски от этого трения стали болезненно твердыми и изнывали от желания, чтобы Ашер снял эту боль губами или рукой. Лунный свет отбрасывал на его лицо тени, создавая иллюзию, что оно не повреждено.