Красавица и ветеран (ЛП)

– Ох уж эти женщины… Не дают нам покоя. Но вот убивать их лучше не надо. Ты пробовал поговорить с ней? Теперь, когда шумиха утихла.

– Я старался сконцентрироваться на своем пребывании здесь.

Маккафри кивнул.

– Понимаю. Как и то, почему ты больше не хочешь ее видеть. Она назвала тебя страшилищем.

– Она этого не писала, сэр.

– Ах вот как?

Ашер моргнул, осознав, что, не раздумывая, кинулся на ее защиту.

– Ну, по крайней мере, так она утверждает.

– Хм. Полагаю, тебе есть над чем поразмыслить, Ашер.

– Думаю, да, сэр.

– Можно сказать тебе одну вещь?

Ашер кивнул.

– Ты столько лет приезжал сюда на осмотры, и никогда нам не удавалось уговорить тебя попробовать новый протез или пройти через повторные операции. И вот внезапно ты возвращаешься. Хочешь новую руку, хочешь поработать над своим лицом. Что до статьи… Да, это история любви пополам с унижением. Но пойми, та девушка изменила тебя – и к лучшему. Благодаря ей ты снова почувствовал вкус к жизни. Мы не всем подряд разрешаем изменить себя, а только особенным людям. И если ради нее стоило измениться, то, возможно, она стоит и того, чтобы поговорить с ней.

– Спасибо, сэр.

Маккафри встал, Ашер последовал его примеру и, протянув правую руку, испытал прилив гордости, когда смог твердо ответить на рукопожатие своего врача.

– О, Ашер, и еще… – проговорил Маккафри, когда Ашер повернулся, чтобы уйти.

– Да, сэр?

– Я поискал ее фотографии в интернете. Симпатичная она штучка. Если для тебя она не годится, то, думается мне, надолго в одиночестве она не останется, а? – С этими словами он усмехнулся и, усевшись обратно за стол, немедленно переключил внимание на разложенные перед ним бумаги.

Закрыв за собой дверь, Ашер остановился посреди маленькой приемной, и его здоровая рука сжалась в кулак. Стоило ему представить Саванну с кем-то другим – не с ним

, – как он пришел в такое отчаяние, в такую ярость, что захотел что-нибудь расколошматить. Он по-прежнему не понимал, что делать, но невыносимо тосковал без нее, и пусть разговаривать с ней он был еще не готов, однако меньше всего ему хотелось узнать, что она начала забывать его.

***

– Ашер! – Трент Гамильтон был удивлен, однако явно обрадовался его неожиданному звонку. – Как вы? Мы с отцом пьем теперь только тот бурбон, которым вы угощали меня у себя дома.

– Рад, что смог приобщить тебя к классике. – Было до странного приятно слышать в голосе Трента тягучий домашний акцент. – Полагаю, тебя можно поздравить?

– Да, сэр. Я теперь женатый человек.

– Мои поздравления, Трент. Как Скарлет?

– Прекрасно. Мы неделю пробыли на Мауи и отлично провели время.

– Рад за вас.

Ашер замолчал. Почувствовал, как по виску скатилась капелька пота.

– Хм, Ашер… не хотите узнать о Саванне?

Еще одна долгая пауза. А потом он услышал свой хриплый голос:

– Как она?

– Ну, сэр, какое-то время после вашего отъезда ей было не очень-то хорошо. Она не вставала с кровати. Не ела. Спала не по часам. Похудела и всегда ходила с опухшим лицом. Скарлет кое-как уговорила ее выйти на прогулку на свежий воздух.

Сердце Ашера дернулось при мысли о том, как она несчастна.

– Ты сказал «какое-то время». А сейчас?

– Сейчас ей намного лучше. Как только она начала писать книгу…

– Саванна пишет книгу?

– Угу. Ее неделями доставали всякие журналисты и издатели, и в конце концов с одним из них она договорилась.

Его нутро точно кислотой обожгло яростью. Она попереживала всего неделю, а потом – очевидно, уже жалея о своем поспешном решении отказаться от должности в «Финикс Таймс» – заключила контракт на книгу. Проклятье. Она оказалась именно такой бездушной, как он боялся.

– Что ж. Надеюсь, она получила приличный аванс. Мне пора идти, Трент.

– О, ну… Хорошо. Было приятно услышать вас, Ашер.

– Всего доброго.

Повесив трубку, Ашер достал из шкафчика бокал и наполовину наполнил его тем самым бурбоном, который так полюбился Тренту. Потом, дрожа от гнева, прошелся по кухне. Она скорбела о нем и о гибели их отношений всего лишь одну жалкую неделю, но как только получила предложение написать о них книгу, ей резко стало намного лучше. Он опрокинул в себя содержимое бокала и уже был готов запустить им в стену, как вдруг раздался дверной звонок. Поставив бокал на стойку, он вышел в коридор и открыл дверь.

Курьер за порогом протянул ему большой бумажный конверт.

– FedEx. Распишитесь, пожалуйста.

Поставив на квитанции подпись, Ашер занес посылку в квартиру. Положил ее на стойку и налил себе еще выпить. Пока его сердце растекалось кровью по всему Мэриленду, она начала писать о нем книгу. Ей оказалось мало распотрошить его в газетной статье. Она захотела повторить это еще и в книжном формате.

Довольно. На сей раз он точно подаст на нее в суд. Он оставит ее без штанов за клевету, за злословие и за все, что только сможет придумать. Не обращая внимания на жжение под веками, он высосал остаток бурбона.

– К черту все! – взревел он и со всхлипом швырнул-таки бокал в стену так, что осколки разлетелись по всему полу. Нет. Он не станет из-за нее плакать – как бы ему ни было больно.