Красавицы Бостона. Злодей

Мы встретились взглядом через всю комнату, и у меня в груди вновь возник этот мучительный гул.

Надо бы сердце проверить. Если умрешь от сердечного приступа в сорок лет, винить тебе будет некого.

Она вздрогнула и посмотрела на меня так, будто я отвесил ей пощечину.

– Мистер Фитцпатрик.

– Мисс Пенроуз.

– Вейтч, – поправила она, лишь бы меня позлить.

– Ненадолго, – сухо заметил я. – Можно на пару слов?

– Да я много слов знаю. Сейчас мое самое любимое: «уходи».

– Ты захочешь меня выслушать. – Я хрустнул костяшками пальцев. – А теперь попрощайся со своими маленькими друзьями.

Персефона перевела взгляд с детей на меня и обратно, а потом отвернулась, что-то тихо сказала стоящей рядом учительнице и поспешила ко мне, опустив голову.

– Что ты здесь делаешь? – громко прошептала она, закрыв за собой дверь.

Я задаю себе тот же вопрос с тех пор, как сбежал от Кита и его усыпляющей речи.

Какого черта я сюда пришел?

Из-за Хантера?

Эшлинг?

Из-за какой-то там угрозы, что Персефону может прихлопнуть мафия?

Причины размылись, но казались вескими, пока я сидел в конференц-зале и размышлял о будущем с женщиной, которую не знал и которая меня не интересовала. О женщине, которая хотела домик в Аспене

, как будто на дворе клятые девяностые.

– Когда ты заканчиваешь? – спросил я.

– Не раньше, чем через четыре часа.

– Возьми отгул на оставшуюся часть дня.

– С ума сошел? Я едва могу позволить себе перерывы на обед. – Она вытаращила глаза. – И беру их только потому, что обязана делать это по закону. Я попросила директора разрешить мне оставаться после занятий, чтобы помочь с уборкой и подзаработать. Я не могу уйти с работы.

Эта женщина была упряма, как ослица.

И я собирался на ней жениться.

«Выбери в жены послушную женщину», – говорил athair.

Еще не поздно развернуться и уйти, но мысль о том, что смерть этой тупицы окажется на моей совести, вызвала у меня подозрение, что совесть у меня все-таки есть. И эта мысль отозвалась во мне дрожью.

Нет. Не совесть. Ты просто не хочешь, чтобы поднялся большой переполох.

– Возьми отгул на остаток дня, или вообще останешься без работы, – процедил я, собравшись развернуться и уйти, пока не схлопотал пищевое отравление от одного только здешнего запаха. Потом замер и впервые внимательно ее рассмотрел. – Что случилось с твоим лицом?

У нее опухла нижняя губа, на щеке красовался синяк, а под толстым слоем макияжа виднелся фингал под левым глазом.

Персефона отвела взгляд, пряча от меня лицо.

– Ничего. В любом случае тебя это не касается.

Ростовщик перешел от угроз к действиям.

У меня подскочил пульс. Я хрустнул костяшками пальцев. Мне была непонятна собственная реакция на состояние ее лица. Очевидно, что она жива и в целом здорова.

Но от мысли о том, что кто-то тронул ее… ударил ее…

– У тебя десять минут на то, чтобы закончить и встретиться со мной снаружи. Ты уже должна знать, что я не люблю, когда меня заставляют ждать.

Я развернулся и зашагал обратно к машине, уже жалея о том, что решил на ней жениться. Всех обезболивающих в мире не хватит, чтобы избавить меня от головной боли, которую уготовила для меня Цветочница.

Она вышла через несколько минут, закутавшись в дешевое пальто, на котором то тут, то там виднелись дырки. Я открыл перед ней заднюю дверь. Она села в салон, а я за ней следом.

– Езжай по округе, – велел я шоферу и щелкнул пультом, чтобы поднять перегородку.

Персефона возилась с ремнем безопасности, избегая смотреть мне в глаза.

Я заговорил, уставившись на кожаный подголовник перед собой. Глядя на ее лицо в его нынешнем состоянии, я начинал злиться, а я никогда не злился.

– Мы будем жить в отдельных домах. Я останусь в своем поместье, а ты поселишься рядом на той же улице. На проспекте Содружества есть новое здание. Квартира площадью в триста двадцать пять квадратных метров с четырьмя спальнями в многоквартирном доме. Я попросил своего риелтора предоставить тебе пентхаус в аренду. Можешь обсудить с ней вопрос постоянного проживания и адаптировать его под свои предпочтения.

Краем глаза я увидел, что она резко повернула голову и в потрясении уставилась на меня.