Красивые и проклятые

Это были запястья Картера. Его раны, оставшиеся с девятого класса, когда он пытался покончить с собой. Я помню, как делала эту фотографию. Как дрожали его руки, пока он держал их под лампой. А я думала, почему он согласился, если никогда не показывал шрамы никому, кроме меня и своих родителей. Сколько его помню, он всегда носил рубашки с длинным рукавом.

На следующей фотографии была Меган. Она сидела на могиле своей матери в первый раз, как ей только разрешили туда прийти. Она, повернувшись лицом к солнцу и закрыв глаза, склонилась над надгробным камнем. Подруга забыла про меня, забыла про все, кроме своего горя.

На последнем снимке была Кейси в больничном халате. Я сделала его на четырнадцатый день рождения сестры. Она сидела в комнате для посетителей перед именинным тортом. Только вот нам нельзя было зажигать свечи и приносить с собой нож, поэтому торт представлял собой груду заранее нарезанных кусков, из которых под неровными углами торчали незажженные свечи. В этой фотографии не было красок, не было радости. А самое страшное проступало в глазах Кейси — они напоминали глаза загнанного животного.

Выставив эти фотографии напоказ, я предала себя и людей, которых любила. Все равно что выложила обнаженные фото в Интернет. Только то, что я сделала, было даже хуже — эти моменты были более личными и болезненными, чем нагота.

— Простите, — проговорила я, забирая альбом, — на этот раз не так резко. — Я не могу так.

— Если заберешь эти фотографии, то проиграешь, — сказала женщина. — Если оставишь, у тебя будет шанс на победу. Снимки замечательные. Ты очень талантлива.

Я повернулась к ней.

— Извините, пожалуйста, но… кто вы? Женщина выключила настольную лампу.

— Я Фаррин МакАллистер. Это моя рабочая студия.

Я невольно сделала шаг назад.

Фаррин МакАллистер?

Та самая Фаррин МакАллистер? Фотограф, работавшая со всеми знаменитостями и каждым вторым выдающимся человеком по всему миру? Та, что сделала снимки для тринадцати обложек Vogue и выиграла бессчетное множество Пулицеровских премий?

И эта женщина только что сказала, что у меня… замечательные снимки.

Меня начало слегка подташнивать.

— Я собираюсь домой, — сказала она. — Принимай решение.

Я прижала портфолио к груди.

— Но… кто увидит эти фотографии, если я подам заявку?

— Многие.

— Но я не уверена, что мои… — я жестом указала на альбом, — захотят, чтобы эти снимки увидели другие люди.

— Ерунда, — отмахнулась она. — Они же понимали, на что идут.

Я тяжело сглотнула.

— Я вообще имею право подать заявку? — Я схватилась за последнюю отговорку, которая у меня осталась. — После того как мы с вами поговорили?

— Это конкурс талантов, — сказала она, взяв сумку с тумбочки. — А не игра в бинго. Тебе нужно принять решение, пока я иду до двери.

Но она шла так быстро!

Не раздумывая, я засунула альбом в голубой конверт и положила его на стол.

Фаррин — Фаррин МакАллистер — придержала мне дверь и, закрывая ее на ключ, помахала мне на прощание.

Мне кажется, всю дорогу до дома я проехала не дыша

7

НЕДЕЛЯ шла своим чередом. Мы с мисс Нэгеш разобрали книги под номерами, начиная с ООО, и почти закончили с трудами по философии и психологии (100-е номера). Она была молодая и классная. Пока мы работали, она рассказывала мне о романе, который писала на тот момент. А я поделилась историей про конкурс фотографии, хотя, кроме нее, не говорила об этом никому. Даже родителям. Даже Меган и Картеру.

Кейси с Адриенной так и обедали с детьми тьмы. Но Лидия вроде бы не смеялась над ними, так что я не вмешивалась.

Вечером в пятницу родители собирались на деловой ужин — приезжал региональный менеджер маминой компании. Она надела самое шикарное платье и уложила светлые волосы в пучок. Папа достал единственный костюм и зачесал волосы назад с большим количеством геля. Мама смеялась, какой у нее, оказывается, красавчик-муж. По-моему, это было мило, но Кейси пробормотала что-то о том, как ей стыдно за родителей, и скрылась в своей комнате.

Пока она собиралась на ночевку у Адриенны, я мыла посуду на кухне. Наконец сестра подошла ко мне и опустилась на стул.

— Ну как, готова? — спросила я.

— Я, наверное, скажу Адриенне, что не могу прийти, — проговорила она, барабаня пальцами по столику.

— Но ты же сказала, что пойдешь.

— Да, но… Мне как-то не хочется. — Она опустила плечи.

— Кейси, ну так же нельзя. Обещать, что едела-ешь что-то, а потом в последний момент отказываться. — Я выжала губку и положила ее на край мойки. — Может, эта ночевка очень важна для Ад-риенны. Представь, если бы ты устраивала вечеринку, а на нее никто не пришел?

— Ладно, ладно! Хватит на меня наезжать! — она страдальчески вздохнула и ушла обратно к себе.

Если честно, я сказала все это Кейси не столько из-за Адриенны, сколько ради самой себя. Если бы Кейси решила не ходить на вечеринку, мне пришлось бы ломать голову, что с ней делать. Оставлять ее одну дома нельзя, а идти с ней к Меган я не хотела. Признаю, это было эгоистично с моей стороны. Но я так хотела расслабиться и повеселиться с друзьями, а если бы сестра была рядом, этого не случилось бы практически наверняка.