Красивые и проклятые

Но ничего не было. Я чувствовала себя, как циркач, который, стоя на трапеции, видит, что под ним забыли расстелить страховочную сетку. Тут в моей голове появились слова: справляйся сама.

— Алексис? — поторопила меня Фаррин.

Нужно было что-то сказать.

— Да. Цифровая съемка — это хорошо, — проговорила я. — Вообще-то, мне только что подарили цифровой фотоаппарат. Я уже немножко с ним поигралась.

За мной следили четыре пары прищуренных глаз.

Думай, Алексис. Думай. Соберись.

— Снимая на цифровую камеру, ты… как бы сразу же получаешь вознаграждение, — сказала я. — Но это однозначно интересно. Я рада, что училась снимать на пленку, но… я понимаю, почему многим нравятся цифровые снимки.

— Почему ты рада, что училась снимать на пленку?

— Ну… — начала я. — Потому что…

И тут мой мозг как будто отключился. Я не помнила ни вопроса, ни ответа, ни того, что собиралась сказать, ни того, что уже сказала.

— Алексис? — обратилась ко мне Фаррин.

— Цифровые фотографии… — произнесла я. — Ну. Когда снимаешь на пленку, у тебя есть определенное количество кадров. И ты учишься… выбирать.

— И редактировать себя? — подсказала Фаррин.

— Да, — согласилась я. — По ходу работы. То есть как бы… это тебя дисциплинирует.

Наступила долгая, ужасная пауза.

— Ну что ж, было приятно побеседовать с вами, — сказала миссис Лью. Радость на ее лице значительно померкла в сравнении с тем, что было в начале интервью.

Другие члены жюри тоже попрощались. Почти все они старались не смотреть мне в глаза.

— Алексис, — сказала Фаррин, — можешь попросить Джареда Элкинза пройти к нам?

— Хорошо, — ответила я. — Спасибо вам всем.

— Не за что, — отозвалась Фаррин. И закашляла. Наши взгляды встретились. В ее глазах читался шок. В моих, наверное, тоже.

Девочки Аральта никогда не болели.

И у них не отключалась голова на важных интервью.

Я поспешила обратно в холл. Джаред ждал на скамеечке, изучая один из своих новых снимков. Я заглянула ему через плечо.

На фотографии маленькая девочка качалась на качелях. Ее волосы развевались, а маленькие ножки были вытянуты вперед, создавая идеальное сочетание динамики и невинности. Но на заднем плане виднелся пустырь — что-то вроде помойки. Все цвета на снимке были приглушены — в них были видны отсутствие надежды, утрата и разрушение.

— Нравится? — спросил он.

Я кивнула, не поднимая головы. Радость и свобода девочки резко контрастировали с тем ужасом, который находился позади нее. Глядя на эту фотографию, можно было ощутить одновременно и счастье, и страх, и полнейшее одиночество. Она в некотором смысле взорвала мне мозг.

— Как все прошло? — спросил Джаред.

— Нормально. — Тут я вспомнила, зачем подошла к нему. — Меня попросили передать, что ты можешь заходить.

— Хорошо, спасибо, — сказал он и убрал альбом, так что мне больше не было его видно.

Я тяжело сглотнула.

— Удачи.

— Спасибо. — Он решительно пожал мне руку. — Пусть победит сильнейший или сильнейшая.

— Да, — сказала я, и у меня перехватило дыхание.

Он помахал мне рукой и пошел по коридору. Когда звук его шагов затих, холл заполнила вязкая, практически мертвая тишина.

Победит ли сильнейший или сильнейшая?

И как мне жить дальше, если ответ придется мне не по душе?

На следующее утро я пыталась не попадаться на глаза Солнечным девочкам. Я пошла в библиотеку и начала свой рабочий день пораньше, расставляя очередные книги по полкам. Но за обедом прятаться было невозможно. Я поставила свой контейнер с едой на самый дальний конец стола.

Я думала занять место для Картера, но его нигде не было видно. Что бы ни происходило с нами — с Аральтом, — это ослабляло мое влияние на Картера. С одной стороны, это было хорошо… но я не хотела, чтобы наши отношения ослабли и развалились совсем.

Меган грохнула поднос на стол и села справа от меня. Она низко наклонилась над тарелкой, как будто хотела, чтобы ее оставили в покое. Но при этом она дышала так быстро и тяжело, словно только что пробежала марафон, и не спросить у нее, в чем дело, было совершенно невозможно.

— Эээ… у тебя все хорошо?

Она даже не подняла на меня взгляд, только хлебнула суп из ложки и процедила:

— Нормально.

Нормально так нормально.

Слева от меня села Кейси. На другом конце стола что-то обсуждали. Я подняла взгляд и увидела, что Адриенна злобно глядит куда-то в нашем направлении.

Я пихнула Кейси локтем.

— Адриенна на нас смотрит?

— На меня, — произнесла Меган, уронив ложку. — Она смотрит на меня.

Адриенна стала подниматься со стула, но девочки, сидевшие рядом, удержали ее.

Кейси наклонилась ко мне и прошептала так тихо, что я едва расслышала:

— Свтра.

Что? Свитера? На Меган был бледно-желтый свитер с круглым вырезом и с рукавами в три четверти, отделанными кружевными ленточками цвета слоновой кости.

А, вот в чем дело. На Адриенне был такой же.

Меган продолжала пыхтеть, как паровоз.

— Эй, Меган, полегче, — сказала я, как будто обращаясь к лошади. — Не из-за чего так расстраиваться.

Меган посмотрела на меня убийственным взглядом.

— Вчера вечером я сказала ей, что надену этот свитер в школу.