Красное самоубийство

С номенклатурой у нас все более или менее ясно. А вот о милитаризме, второй составной части нашего коммунизма, написано и сказано гораздо меньше. Возможно потому, что номенклатуру нельзя так же строго засекретить, как наш ВПК. Так, по официальному бюджету он у нас не такой уж грандиозный, а на самом деле на него работает почти вся страна. Кстати, эту аббревиатуру было бы правильнее в нашем случае понимать как ВППК – военно-политический промышленный комплекс, поскольку мотором этого комплекса, его определяющей чертой всегда была какая-то необузданная, граничащая с настоящим сумасшествием агрессивная политика. Она объясняется самой сутью большевизма с его главной целью – мировой революцией, то есть притязанием на мировое большевистское господство.

Первым этапом на пути к достижению этой цели считался захват власти в России. Но на это у большевиков не было ни сил, ни средств. Февральская революция 1917 года совершилась вовсе без их заметного участия. Даже в «Правде», главной ленинской газете, можно было прочитать о том, что в апреле 1917 года на первом Всероссийском съезде Советов в Петрограде из тысячи с лишним делегатов было только 105 большевиков, подавляющее большинство среди участников съезда составляли эсеры и меньшевики, не говоря уже о том, что в то время действовали и многие другие политические партии (октябристы, кадеты и др.). Но вот парадокс: агрессивность (сегодня это называют экстремизмом) малочисленных большевиков была обратно пропорциональна их ничтожному влиянию в обществе. Чем же объяснялась такая их активность?

Давно уже доказано, что в канун большевистского переворота в 1917 году монархический Берлин отпустил тайком на этот переворот огромные средства. Разумеется, не из симпатии к большевикам, а с целью ослабить Россию на фронте. Ленина и его окружение не только взяли в Германии на содержание, но и беспрепятственно провезли во время войны через всю Европу из Швейцарии в Россию, чтобы те подорвали ее изнутри. Как известно, этот злодейский замысел удался, но тайну сохранить не удалось.

Ленин и его команда прибыли в Россию в апреле 1917 года, а в июле того же года прокурором Петроградской судебной палаты (то есть уже от имени новой власти, революционной!) было опубликовано «Обвинение Ленина, Зиновьева и др. в государственной измене». К тому времени царь был уже свергнут, власть была вполне демократической, поэтому при такой свободе даже в газете Горького «Новая жизнь» можно было прочитать следующее:

«В данных предварительного следствия имеются прямые указания на Ленина как германского агента и указывается, что, войдя с германским правительством в соглашение по поводу тех действий, которые должны способствовать успеху Германии в ее войне с Россией, он прибыл в Петроград, где при денежной поддержке со стороны Германии начал проявлять деятельность, направленную к достижению этой цели».

Среди многих других свидетельств на ту же тему есть, например, и такое, какое тоже принадлежит отнюдь не враждебным демократии лицам, а немецкому социал-демократу Э. Бернштейну, который был любимым учеником Маркса:

«Ленин и его товарищи получили от кайзеровской Германии огромные суммы. Я узнал об этом еще в конце декабря 1917 года... Правда, тогда я еще не знал размера этих сумм и кто был посредником при их передаче. Теперь же я получил сведения от источника, заслуживающего доверия, что речь идет о суммах почти неправдоподобных, наверняка превышающих 50 миллионов золотых марок, так что ни у Ленина, ни у его товарищей не могло возникнуть никаких сомнений относительно источника этих денег».