Красные и белые. На краю океана

— Олл райт! Колоссально! Это то самое, о чем я мечтал на русском Севере еще до революции. Теперь мечтьі сбываются. Если бы еще сокрушить наших соперников «Гудзон Бей» да «Кунст и Альберс»,— эти ловкачи прямо из-под носа выхватывают пушнину,— пожаловался Дуглас Блейд.

— Я согну их в бараний рог...

— У меня есть список всех соперников.

— Подберу петлю на шею каждому подлецу...

— Мешают нам и японские фирмы. ^

— С ними придется поделикатничать. Братья Меркуловы снарядили мою экспедицию на иены. Ничего не попишешь — политика!

Дуглас Блейд подумал: «Он устремился в политику, словно в бандитский набег», а вслух сказал:

— Да, политика! Ради нее не только самураям, но и большевикам улыбаемся.

— Передайте мой ультиматум без улыбок. Если не выкинут белого флага, я расстреляю их городишко. Кстати, не проговоритесь про фанерные пушки, ведь заметили мои декорации.

— Не беспокойтесь, раздую панику! Но городу и так и этак не устоять против вас, господин же Елагин станет драться с красными, как лев...

Ревком долго обсуждал ультиматум Бочкарева. На тех, кто предлагал сдаться, как ушат холодной воды подействовало сообщение, что именно Бочкарев сжег в паровозной топке Сергея Лазо. Угроза артиллерийского обстрела также повлияла на решение; чтобы сохранить город и избежать кровопролития, ревком решил покинуть Охотск.

Партизаны уходили в тайгу с надеждой на скорое возвращение и взяли с собой только самое необходимое. Феона и Андрей прихватили теплые вещи да недельный запас провианта.

Бочкарев и Елагин разграбили все дома, все торговые склады, кроме фирмы «Олаф Свенсон». Бочкарев предложил догнать ушедших партизан и ликвидировать их как опасных преступников. Елагин, Сентяпов, Индирский согласились. В Охотск привезли несколько тунгусов, собрали русских рыбаков и от

21 А. Алдан-Семенов

имени их постановили: «Вся суверенная власть на Охотском побережье принадлежит съезду представителей населения. Молить господа бога о возвращении на престол государя императора...»

— Это вы сочинили такое постановление? — спросил Елагин у Бореньки Соловьева.

— Вам не нравится стиль?

— Мне его глупость не нравится. Молить бога о возвращении на престол государя императора, когда он уже пятый год на том свете? Бред сумасшедшего — такая мольба!

— Я имел в виду бессмертную монархическую идею,— оправдывался Боренька.

— Идите-ка к чертям с вашей бессмертной идеей! Управлять Побережьем станем я и Бочкарев, вот это и надо отразить в протоколах монархического съезда.

Бочкарев снарядил карательный отряд под командой Матвейки Паука.

— Беглецов догнать и вернуть в Охотск. Большевиков лучше сразу отправить на тот свет. За малейшее сопротивление — пулю в лоб, и хранит вас господь! — напутствовал карателей Бочкарев.

— Приведи мне Феону живой и невредимой,— приказал Елагин Матвейке Пауку.

Пятнадцатый день вел партизан охотник Джергэ на Маю-ре-ку; болота сменялись лесными завалами, тропу пересекали бурные потоки, люди спали у. костров, под моросящим дождем. Обувь развалилась, Одежда изодралась, провиант кончился. Начались болезни, на тропе замаячили могилы.

Феона поражала своей выносливостью Андрея, на ее потемневшем, исхудалом лице лихорадочно горели глаза, между бровями пролегла резкая морщина.

— Почему ты все время молчишь? — спрашивал Донауров.

— Я теперь словно камень при дороге. Существую безмолвно,—признавалась она. — Жить по-настоящему — это изменяться, к лучшему ли, к худшему ли, но изменяться, я же окаменела.

К исходу шестнадцатого дня Джергэ привел беглецов на Аллах-Юнь, где стояли две хижины. Аллах-Юнь было таким печальным, затерянным местом, что даже эхо в его ущельях звучало зловеще. Южаков разместил женщин и больных в хижинах, мужчины стали вязать плоты, Джергэ советовал спускаться на плотах до Алдана, который вынесет их на Лену.

Большой привал продолжался два дня, люди отдохнули и воспрянули духом.

— Мы здесь как осужденные на смерть, только не знаем, когда исполнят приговор,— сказал Андрей.

642

■

— И осужденные на смерть надеются на чудо,— ответил Южаков, поворачиваясь к подошедшему проводнику. — Якутск не скоро замаячит, Джергэ?

— До него еще сто кесов, если тайгой шагать.

— Семьсот верст по оленьим тропам, а сколько водой?

— Не знаю, однако. В Якутск людей посылать надо. Двухтрех посылай, один умрет, второй дойдет, а все вместе не успеем до зимы добраться. Морозы ударят, пропадай тогда люди,— предупредил Джергэ.

—- Кто одолеет такой путь до Якутска? Кого я могу послать почти на верную гибель? — спросил Южаков.

— Я мало-мало вынесу...

— А второй кто? С кем бы ты пошел, на кого бы положился в такой дороге?

— Вот на него можно положиться,— показал проводник на Донаурова.

— Что ты скажешь на это, Андрей? — рсторожно спросил Южаков.

— Джергэ и ты — самые выносливые среди нас, я уверена, вы дойдете до Якутска и вернетесь с помощью. Спасая всех, ты спасешь и меня,— сказала Феона.