Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917–1922

Кроме фронтовых, армейских и губернских ЧК, вопросами борьбы с контрреволюцией в армии продолжали заниматься органы военного контроля. Летом и осенью 1918 г. они задержали немало контрреволюционных агитаторов, изменников, пытавшихся перейти на сторону противника, белогвардейских агентов, пробравшихся в воинские части и военные учреждения. Отдел военного контроля 4-й армии ликвидировал крупный заговор, во главе которого стояли дежурный генерал штаба армии Буренин и командир кавалерийского полка бывший царский полковник Бредихин[1356]. Военно-морской контроль Балтийского флота выявил в Морском Генеральном штабе белогвардейскую шпионскую организацию, связанную с английской разведкой и др.[1357]

В декабре 1918 г. на основе первого накопленного опыта в ВЧК была подготовлена и утверждена «Инструкция об организации и работе чрезвычайных комиссий в армии». В соответствие с указанной Инструкцией армейские ЧК вели борьбу с контрреволюцией во всех ее проявлениях, с преступлениями по должности в армейской среде. Кроме этого на фронтовые ЧК возлагалась обязанность охраны политических комиссаров, начальников штабов, членов военного совета и военных руководителей.

3 февраля 1919 г. Дзержинский рассмотрел «Положение об Особом отделе при ВЧК и его местных органах», разработанное Лацисом и Кедровым и утвержденное членами президиума ВЧК, а 6 февраля оно было одобрено на заседании президиума ВЦИК. Положение закрепляло в правовом отношении организацию ОО при ВЧК, определяло систему подчиненных ему органов, задачи, права, подотчетность и подконтрольность соответствующим структурам государственного управления. В качестве основной задачи определялись борьба с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте, а также организация работы за границей, на территориях, оккупированных иностранными войсками и занятых белыми. Особым отделам предоставлялось право производить уголовно-процессуальные расследования по делам о контрреволюционных преступлениях. В соответствии с постановлением ВЦИК от 17 февраля «О праве вынесения приговоров ВЧК и революционными трибуналами» и распоряжением ВЧК от 20 февраля, армейским особотделам были предоставлены права и функции губчека в отношении «непосредственной расправы по пресечению преступлений в зоне боевых действий»[1358]

.

24–25 декабря 1919 г. в Москве состоялся Первый съезд особых отделов[1359]. Основной доклад на съезде представил заместитель начальника особого отдела ВЧК И.П. Павлуновский. Он дал характеристику контрреволюционному движению в России, сопоставив его с различными этапами развития Красной армии. Из всех угроз безопасности РККА в качестве основной он выделил «техническую измену», охарактеризовав ее как захват реальными или потенциальными сторонниками белогвардейцев командных высот в армии и на флоте, проведение ими действий, направленных на развал военного аппарата, подрыв боеготовности частей и соединений. В этой связи докладчик настаивал на усилении информационной работы среди военспецов через специально завербованных осведомителей[1360]

.

Доклад был обсужден съездом 25 декабря. По итогам дискуссии была принята резолюция, в целом соответствующая предложениям Павлуновского. В числе необходимых мер предполагалось: обращать больше внимания на факты «технический измены», усовершенствовать аппарат оперативной информации, включая возможности института военных комиссаров, провести новую регистрацию армейского командного состава и усилить собственные аппараты. Кроме того, следовало организовать зафронтовую и закордонную работу в местностях, занятых белыми армиями, и в некоторых странах Западной Европы, где имелись «белогвардейские центры». Были приняты решения о дополнениях к нормативным документам, которые касались деятельности ЧК и особых отделов[1361].

Как известно, в Красную армию широко привлекались военные специалисты,

 без которых в то время невозможно было создать армию регулярного типа. Перешедшие на сторону революции А.А. Брусилов, М.Д. Бонч-Бруевич, И.И. Вацетис, С.С. Каменев, Б.М. Шапошников, А.И. Егоров, В.И. Шорин, М.Н. Тухачевский и многие другие офицеры честно служили в Красной армии[1362].

Нельзя не согласиться с мнением доктора исторических наук А.А. Здановича, что они служили в Красной армии «не за страх, а за совесть», руководствуясь исключительно патриотическими побуждениями. При этом их движущими мотивами были любовь к Отечеству как таковому, а не сочувствие идеологии большевизма. Ничего кроме как воевать, руководить войсками, организовывать боевую и мобилизационную подготовку армии в мирных условиях, они делать практически не умели, да и не хотели. Они желали определенного карьерного роста и статуса, дающего если уж не старые привилегии, то, во всяком случае, разрешение многочисленных социально-бытовых проблем. Но то, что статус и уверенность в хорошей перспективе революция у них отняла, не добавляло добрых чувств к новому режиму[1363].