Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917–1922

Контрразведка испытывала трудности в защите не только военных секретов в армейских штабах, но иногда даже своих собственных. Например, агенту Реввоенсовета Восточного фронта удалось собрать сведения о контрразведке при штабе Волжской группы, входившей в состав 3-й армии, которые были изложены в докладе помощника начальника информационного отдела Региструпра Полевого штаба РВСР. В документе приводятся сведения об организации контрразведки группы, перечисляются фамилии сотрудников КРО, указываются их воинские звания[1424].

Одним из каналов утечки секретных сведений контрразведчики справедливо называли болтливость военнослужащих. Этот порок был присущ не только армейским солдатам и офицерам, но даже сотрудникам спецслужб. «До моего сведения дошло, что некоторые служащие вверенной мне службы болтают полученные по службе сведения, – фиксировал случаи разглашения секретной информации М.К. Рындин. – Требую прекратить болтовню, в противном случае виновных без сожаления предам суду»[1425].

По мере возможности командование и спецслужбы старались оградить армию от разлагающего влияния противника. В первую очередь руководством контрразведки обращалось внимание на борьбу с большевистскими и эсеровскими агитаторами.

Большевики хорошо понимали роль идеологического воздействия на массы, поэтому создали разветвленную систему политической пропаганды среди войск белогвардейцев, интервентов и местного населения. Тайно появляясь в населенных пунктах, агитаторы распространяли слухи о крупных победах большевиков, призывали кончать Гражданскую войну и уклоняться от мобилизации. Значительный успех имела агитация среди дезертиров и солдат, чьи части оказались расквартированными вблизи их родных сел. Итогом такой разрушительной работы являлось дезертирство, отказ нести службу, а в некоторых случаях и восстания. По признанию начальника КРП Всевеликого войска Донского, большевистская агитация способствовала развалу Донской армии, принявшему «грозные размеры»[1426].

Поскольку контрразведчики проявляли повышенное внимание к лицам мужского пола, вместо них в белогвардейский тыл направлялись подростки, инвалиды, а также женщины, которые, следуя за солдатами в качестве их жен, сеяли замешательство, частные неудачи белогвардейцев преподносили в преувеличенной форме, что пагубно влияло на настроение войск. В результате такой пропаганды во вновь сформированных частях чувствовалась дезорганизованность, были случаи отказа идти в бой, а также убийства своих командиров[1427]

. «Советская пропаганда, пожалуй, самое страшное оружие», – констатировала деникинская газета «Жизнь» в 1919 г.[1428]

Успехи советской агитации руководители деникинских спецслужб не без основания объясняли усталостью населения от войны, удорожанием жизненного уровня, победами красных частей и разочарованием в помощи союзников[1429].

Активно работали большевистские агитаторы и на Севере России. Результатом их деятельности в январе – феврале 1919 г. стало падение дисциплины в войсках белогвардейцев и интервентов. В частях участились случаи дезертирства и перехода солдат на сторону красных, иногда целыми подразделениями.

ВРС не только фиксировала факты активной деятельности большевистских агитаторов в войсках, но и по мере возможности ей противодействовала. Иногда успешно. Так, весной 1919 г. отделение военно-полевого контроля Онежского района раскрыло большевистскую группу из 7 человек, занимавшуюся разведкой и агитацией среди русских солдат и союзников[1430].

Во второй половине марта 1919 г. военные власти получили сведения о существовании в Архангельске подпольной солдатской организации. В результате были задержаны, а затем расстреляны чины военно-контрольной команды Пухов и Шереметьев, солдаты 1-го Северного стрелкового полка и 1-го автомобильного дивизиона. За подготовку перехода на сторону противника контрразведка арестовала солдат 2-го отдельного артиллерийского дивизиона. Спецслужбы раскрыли заговор в 7-м Северном полку[1431]

.

Тем не менее принимаемые военным контролем меры не смогли предотвратить развал армии. В апреле под влиянием большевистской пропаганды 300 солдат 3-го Северного стрелкового полка перешли на сторону красных. В ночь с 6 на 7 июля вспыхнул мятеж в районе Топса-Троица в первом батальоне Дайеровского полка, сформированном из пленных красноармейцев и заключенных губернской тюрьмы[1432]. Совместными действиями интервенты и белогвардейцы подавили восстание.

Особенно чувствительным ударом для союзников и белогвардейцев было восстание солдат 5-го Северного стрелкового полка, которые, арестовав весь офицерский состав, с оружием перешли на сторону Красной армии. Органы контрразведки оказались не в состоянии противодействовать организации восстаний: на Пинеге в 8-м полку, затем на Двине в Славяно-британском легионе, в 6-м полку на железной дороге.