Красный бамбук

Русские могут быть отличными парнями, в чем-то даже симпатичными. Но ничего личного – хозяин в мире должен быть один. Потому, и здесь еще встанет вопрос, кто будет победителем – который получит все. Но сейчас – еще не время! Пока у нас нет превосходства, обеспечивающего победу. Если у Сталина и в самом деле – армия уже следующей мировой войны.

Мне не простят – заклеймят трусом, как двух моих предшественников. Но на мне ответственность за всю державу. Если Америка погибнет – то кто вспомнит о чьей-то храбрости?

Что я скажу нации – которая ждет сейчас моих слов?

Анна Лазарева. Июнь 1955.

Белая ночь в Ленинграде. Когда разводят мосты – и гуляют у Невы влюбленные пары.

– Рябов гад – говорю я – мы спектакль разыгрывали, а он… Сколько нервов вымотал – у меня, у тебя и у товарища Сталина!

Оказалось – живой он, и не в плену! Вьетнамцы его не бросили – раненого и контуженного, дотащили до ближайшей своей явки в соседней деревне. Подземные схроны, это вовсе не бандеровская монополия – и лежал там Рябов все время, пока его с усердием искали обе воюющие стороны. Поскольку еще и Саня Мельников вылез со своей дурацкой идеей про «куницына», то американцы заподозрили, что среди наших там был «задверец» – и устроили по всей прилегающей территории тотальный шмон при осадном положении. А так как та деревня была слишком близко к Сайгону, то даже связаться со своим штабом партизаны могли не сразу, хотя сумели как-то организовать лечение и уход за раненым. И уже после, когда схлынуло – целую операцию пришлось организовывать, чтобы Рябова вывезти. Сейчас он в Ханое, долечивается. А прилетит домой – пусть лучше не показывается мне на глаза!

– Героя, однако, заслужил – отвечает мне мой Адмирал – хотя, солнышко, товарищ Сталин со тобой солидарен. Сказав – хватит с него и ордена Ленина. Ну а я уже упросил заменить на Ушакова 1й степени.

Для тех кто не знает: хотя «Ленин» считается высшим среди советских орденов – но поскольку им могут наградить и секретаря обкома, и директора завода и прочих им подобных в мирное время, то у военных он ценится ниже чем даже «боевик» (Красное знамя – боевой) или «Ушаков». Кстати, Видяев за два потопленных авианосца тоже всего лишь Ушакова получил – поскольку давать вторую Золотую Звезду в условиях когда с американцами вдруг мир-дружба-разрядка, Сталин счел политически неудобным.

– Останется вечным каплеем до пенсии – говорит мне Михаил Петрович – а в трибунал его все же не надо. Поскольку победителей не судят.

Победители… Когда я, узнав про Рябова, воскликнула не сдержавшись – напрасно все устроили (про наш театр), то Сталин меня поправил:

– Нет, Анна Петровна, не зря. Поскольку теперь наш противник будет обязан учитывать в своих планах еще одну союзную нам сторону. Пусть пока невидимую – но могущую вмешаться на нашей стороне. А это будет крайне выгодно для СССР! Только вам, Анна Петровна, теперь эту ношу «посла иных сил» до конца своих дней придется нести.

Уже не «товарищ Лазарева», а по имени-отчеству, при всех – со стороны Вождя это знак глубокого уважения, очень немногих он так называл. Войны избежать удалось, американцы вдруг оказались «за мир» – а что в газетах поднялось! Причем если европейцы не скрывали радости, то в США опять крайним оказался «президент-трус», так что с высокой вероятностью выборы в следующем 1956 году Эйзенхауэр проиграет. И кто вместо него – для Кеннеди вроде рано еще? Также вопрос – «разрядка мир и дружба» с их стороны, это тактический маневр или долгосрочная политическая линия? Которая вовсе не означает прекращения противостояния – а лишь перевода ее в другую плоскость: экономики, идей, культуры.