Наступило утро, солнечные лучи проникали сквозь неплотно закрытые шторы. Кай проснулся и лежал, смотря в потолок. Девушки ушли ночью, выполнив свою работу. Он смутно помнил их уход, настолько он был изнурён всем произошедшим с ним. Сейчас в его сознании всплывали картины вчерашнего вечера. Одна за другой. Кай пытался думать о другом, или не думать вообще, но сознание как специально издевалось над ним. Весь вечер в мельчайших подробностях яркими картинками проносился перед его взором. Резко перевернувшись, он уткнулся в подушку. Секундная слабость. Приглушенный стон, стыд за вчерашнее, совесть, беспощадно съедающая его изнутри, болезненное ощущение неправильности того, что он делает…Пусть всё это останется в нём глубоко внутри.Взяв под контроль эмоции, он встал и пошел в душ. Но мысли, они были с ним, они преследовали его…Некогда сейчас изъедать свою душу вчерашним. Он хотел сделать это для Тоями и сделал. Всё, забыли, проехали! Сегодня уже не вчера. Сегодня наступил другой день его жизни, и всё произошедшие унеслось в безвозвратное пространство черной дыры космоса его подсознания.Сегодня он едет в Зерос. Он помнит свое задание – удерживать город любой ценой. Ценой жизни тех, кто будет с ним. Вот о чём нужно думать, а не о глупости и бреде вчерашнего дня.Всё вчерашнее он глубоко спрятал под замок своей памяти. Убедившись, что полностью контролирует себя и свои мысли, Кай вышел из номера. Скоро пришлют за ним машину. Нужно попрощаться и ехать.Он был готов к поездке, и поэтому оделся сразу соответствующе: черный китель, который ему так шёл, портупея, подчеркивающая его изящество.На веранде завтракала вся их компания. Произошедшее вчера они избегали обсуждать. Для всех это стало слишком неоднозначной темой. С одной стороны великолепное, роскошное зрелище, эстетически красивое и чувственное, но с другой… Кай, он такой ранимый, для него всё настолько непросто. И он вчера обнажил перед ними свои чувства. Он переступил через себя ради другого, ради любви, у которой нет будущего. Но он пошёл на жертву, ради человека, который его любит. Весь трагизм происходящего был настолько болезненно невыносим, что обсуждать вчерашний вечер никто не решался, не находя слов и сил говорить об этом.Появление Кая было неожиданным, и сначала все немного смущённо растерялись, не зная, как правильно себя вести. Самым лучшим выходом было в этой ситуации дать Каю возможность первому показать, как он настроен ко всем после вчерашнего. – Эммо, можно тебя на минутку, – не здороваясь, погруженный в свои мысли, отрешённым голосом сказал Кай.Эммо вышел из-за стола и подошёл к нему.Удар был мгновенным, Эммо отлетел к перилам балкона и прижал руку к лицу в месте попадания кулака Кая. – Ты вчера перешёл рамки с Тецу, тебе так не кажется? – холодным голосом сказал Кай, смотря, как Эммо пытается подняться с пола. – А ты сегодня перешёл эти рамки, – ответил Эммо и ринулся к Каю, но Василиск преградил ему путь, а Индиго схватил сзади за руки. – Сядь за стол и закрой рот, – зло произнёс Василиск, смотря звериным взглядом в глаза Эммо.Силы были неравны, да и с Василиском не шутят, Эммо резко стряхнул с себя Индиго и пошёл к своему месту за столом. – Теперь мой ход, за это ты заплатишь, но потом, всему своё время, – на русском, зло сказал Эммо, но видя пылающие гневом глаза Василиска, замолчал.Остальные сидящие за столом даже не шелохнулись при этой сцене. Только Тецу испуганно прижался к Хаято, который ласково погладил его по голове.Тоями медленно встал из-за стола, всё произошло слишком быстро. Он не ожидал прихода Кая, думая, что после вчерашнего он подольше поспит.И ещё этот удар. Да, Кай наносит удары быстро и точно, даже глаз не всегда схватывает эти движения. А какова сила удара, и не подумаешь, что вчера он еле держался на ногах от слабости, а сегодня уже полностью восстановил контроль над собой и всем происходящим.В целом, все были рады, что Кай заступился за Тецу. По правилам игры это не имел права делать никто из участников, но Кай, он поступил правильно, и они знали, что он никогда не будет подчиняться кому-либо или чему-либо. – Я уезжаю, – повернувшись к Тоями, ровным, безразличным голосом произнёс Кай. Видя вопрос в глазах всех, и понимая, что его отъезд они истолковывают тем, что он напрямую связан со вчерашними событиями, он пояснил. – У меня приказ возглавить оборону Зероса.Тоями побледнел от этого известия. – Этот город нельзя удержать, – голос Тоями задрожал, – ты же это понимаешь? Американцы подготовились к его захвату, и их никто и ничто не остановит. – В городе наши части, люди, техника. Город нужно держать до вывода всех своих. – А потом. Ты уйдешь со всеми? – Тоями, не моргая, смотрел в глаза Каю – У меня приказ держать город. Другого приказа нет, и не будет, – отстранённым голосом произнёс Кай, отводя взгляд от глаз Тоями.Как профессиональный военный, Коджи тоже понимал смысл слов Кая, но не хотел им верить. – На город будет брошена авиация, по данным нашей разведки подтягивается артиллерия. Там начнется ад, этот город и всё, что в нём будет стёрто с лица земли. У американцев нет приказа сохранить город. У них приказ, чтобы данная территория перешла к ним. Там всё сравняется с землей. Это только вопрос времени, – говоря это, Коджи встал из-за стола и ближе подошёл к Каю. – Почему после вывода из города ваших частей командование не считает нужным отступить, уйти тем, кто там останется? – спросил он. – Ты сам дал ответ. Отступать мы не будем. Город не будет сдан. – Ты знал об этом! Знал вчера! Знал, когда ехал сюда! – глаза Тоями блестели огнем безумия, когда он осознал то, что происходит. – Ты знал, и поэтому согласился на вчерашнее… а я-то не мог понять, почему? Ведь не будь этого приказа, ты бы не согласился, а так тебе уже всё равно, и поэтом… – Господин Кай, за вами приехали, вас ждут внизу, – на веранду вышел служащий отеля, тем самым прервав речь Тоями. – Мне пора, – Кай элегантно вскинул руку «отдавая чести» и повернулся, чтобы идти.Тоями бросился к нему и обхватил сзади за плечи: – Я не отпущу тебя туда…Кай замер. Эти объятия. Тепло. Ощущение защищенности от всего мира… Прикосновение человека, который тебя любит и которому ты и твоя жизнь действительно дорога. Сердце Кая болезненно сжалось. – Коджи, – Кай взглянул в глаза Коджи с мольбой, голос его чуть дрожал, ещё секунда и он не сможет уйти. Его сердце было сейчас как губка, которую сжали рукой, выжимая из неё остатки влаги, но только из сердца остатки влаги – эта кровь, которая капала в грязь этого мира…Коджи, пронзённый взглядом Кая, понимал, что тот не может сейчас дать слабинку, дать себе, своим чувствам вырваться и поглотить его. Он подошёл к Тоями, развёл его руки, освобождая Кая.Почувствовав, что свободен, Кай, не оборачиваясь, вышел с веранды.Воцарилась гнетущая тишина.Только Тецу начал всхлипывать и утирать слезы салфеткой. Для него это было слишком сильное потрясение, и он не мог и не хотел сдерживаться в прорвавшихся чувствах. Остальные прятали глаза, стараясь не смотреть друг на друга, чтобы не выдать то, что и у них сейчас творилось на душе.Василиск нервно закурил и отошёл к перилам веранды.Коджи отпустил руки Тоями, почувствовав, что они ослабли после такого эмоционального стресса.Тоями, как зомби, дошёл до стула и рухнул на него, устремив невидящий взгляд в пространство перед собой.На веранду вернулся служащий гостиницы. – Господин Кай просил Вас забрать его учебники, – с поклоном обратился он к Тоями. – Что,.. – Тоями пытался сосредоточиться на смысле услышанного. – Учебники он свои просит тебя забрать, – спокойно повторил Василиск, понимая, как сейчас тяжело на душе у Тоями. – В машину Господина Тоями положите, пожалуйста, – пришёл на помощь Коджи.Служащий поклонился и вышел выполнять распоряжение. – Иди в наш номер, – Хаято, обнимая за плечи, направил Тецу к выходу с веранды. – Вот это правильно, а то и так тошно, да ещё этот всхлипывает постоянно, – по-русски произнёс Василиск. Затем добавил на английском. – Я сказал, что и так тяжело, пусть лучше в номере поплачет. – Почему он мне ничего не сказал вчера? Почему? – Тоями всё ещё пребывал в шоковом состоянии от произошедшего. И произнося эти слова, обращался не кому-то, а к пустому пространству перед собой, вернее, к себе самому. Затем он перевёл взгляд на Василиска. – Ведь ты русский, объясни мне, почему он так поступил. Так русские всегда поступают?! Он всё знал! Я его друг, а он ничего не сказал мне. Ничего не сказал!Василиск смотрел прямо в глаза Тоями, он был спокоен и сейчас наверное, впервые за всё это время его взгляд не выражал жестокость и злобу. Наверное, только сейчас, в этот момент, он позволил своей запрятанной глубоко внутри и уже даже им самим потерянной в себе человечности всплыть наружу. Он подошёл к Тоями, поднял его за плечи со стула и, смотря в глаза, сказал: – Да, так поступают русские, когда тебе дорог человек, дорог настолько, что твоя жизнь перестает для тебя иметь значение. Он жил вчера для тебя и делал всё для тебя. Ты этого не понял? Его жизнь для него была не важна. Ему была важна твоя жизнь. Он сделал для тебя всё, что ты попросил….Василиск отпустил плечи Тоями, и тот опять медленно осел на стул, пытаясь осознать всё сказанное. – Тоями, приди в себя! Хватит! – Коджи уже начинало бесить такое его поведение. – Кай военный, это не первая и не последняя его битва. Он этим живёт. Конечно, на этот раз всё намного хуже… Но когда идет война никто не знает, что и когда может произойти. Поэтому прекрати впадать в ступор. Всё с ним будет в порядке, – уже смягчившись, произнёс Коджи. – Ты же знаешь, он и не из таких передряг выбирался. И сейчас выберется.Попрощавшись, Коджи с Сатоси, Хаято и Тоями пошли собираться и выезжать к себе, в расположения своих частей. – Ну, и каким сведением счетов ты там грозил Каю? – Василиск выждал, когда уйдут все посторонние, и останется за столом только их компания, чтобы задать этот вопрос Эммо.Теперь взгляд Василиска был опять жестким и беспощадным, он стал таким, каким был всегда.Медленно подойдя к Эммо, он склонился к его лицу и больно схватил его за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. – Кай был прав, врезав тебе. И мне понравилось, как он это сделал, – Василиск ещё большее сжал подбородок Эммо. – Запомни, мой милый мальчик, запомни это раз и навсегда, для тебя, для всех вас, – Василиск обвёл всех взглядом, – Кай неприкосновенен! Только я буду решать и делать что-либо с ним или не делать. Остальные и пальцем дотронуться до не могут, только смотрите и облизывайтесь. Это всем понятно?! Тебе понятно?! – он ещё ближе приблизил лицо к лицу Эммо. – Понятно, – ответил Эммо, хоть внешне он и держался с достоинством, внутри у него всё холодело. Он-то знал, на что способен Василиск, если не в настроении, а уж за Кая, он не сомневался, и в страшном сне такое не увидишь, что он может сделать.Василиск отпустил Эммо и, закурив, сел на перила балкона, дав своим мыслям о произошедшем свободу.Эммо потёр рукой подбородок и тоже закурил, отвернувшись ото всех в другую сторону. На самом деле убивать Кая он и не думал, хотя за такое к себе отношение любого другого он бы убивал в страшных муках. Но, как не странно было даже ему самому, к Каю у него было другое отношение. Ну, что теперь об этом вообще думать. И дело даже не в Василиске. Странно, но он чувствовал внутри себя неведомую ему доселе тоску и грусть. Как жалко, что всё вот так закончилось. Как жалко, что Кай едет сражаться, а не остался с ним и с Тоями…Эммо старался гнать от себя эти мысли и это непривычное для него состояние. Неужели он стал настолько романтичен? Неужели его стала волновать чья-то жизнь? Хотя нет, чья-то его вообще не волнует. Он переживает за Кая. Как и все. Он обвел взглядом сидящих за столом. Хоть все бодрились и делали вид, что ничего особенного не произошло, вид у всех был нерадостный. Может, и вправду и сейчас выживет, ведь раньше ему это удавалось? ***
