Красный галстук (Поэма о Коле)

В этот поздний час из дому!

Просто вышел побродяжить,

Поглядеть на звезды малость,

А прогулка очень даже

Любопытной оказалась!

Осмотрел свои плетёнки

В мелкой заводи, вернулся,

Обогнул осинник тонкий

И... на Петьку натолкнулся!

Петька плакал. Плакал горько,

Сжавшись весь, щекой рябою

Принимая пыль пригорка.

- Слушай, Петя, что с тобою?

Навесной росой затянут,

Мальчуган дрожал, как заяц.

- Я боюсь их... Бить ведь станут,-

Повторял он, озираясь.

- Кто? Куда рукой-то кажешь?

Назови хоть для примера!

- Побожись, что не расскажешь!

- Верь мне, слово пионера!

Петька тут же напрямую

Однокашнику поведал,

Как он тайну воровскую

Непредвиденно разведал:

- Понимаешь, мать к Сычевым

Прогнала меня за братом.

Позови, дескать старшого

Да вертай скорей обратно.

Ну, прибёг я... Дверь запёрта.

Неспроста, видать, засели!

Раз изюм такого сорта,

Я, конечно, ухо – к щели.

Чуял плохо, врать не стану,

Но запомнил в темноте я,

Как сказал всурьёз Ивану

Голос дяденьки Фотея:

«Спрячем хлеб с телегой вместе

В Коробейниковой чаще,

В этом, мол, треклятом месте

Вить верёвки подходяще.

Ночью двинешь до Кургана,

Темнота, мол, не глазаста,

А в Кургане утром рано

На базар свезешь – и баста».

Только я оставил щёлку,

Отвернулся, оторвался,

А Фотей меня за холку

Цап-царап: «Откуда взялся?!

Слушал, пёс, что мы решали?

Отвечай!» Я испужался,

Отпираться стал вначале;

А потом во всём признался.

Ой, в какую влез я клетку!

Никудышный случай вышел!..

Но запуганного Петьку

Николай уже не слышал.

Он в одно мгновенье ока

Стригуном сорвался с места.

Ох, далёко, ох, далёко

Коробейниковый лес-то!

Мимо спящих вётел! Мимо

Сонной мельницы соловой!

Напрямки, неудержимо!

Мимо смётанной соломы!

Мимо просеки у лога!

Мимо лапчатых развилин,

Где – ни мало и ни много,-

Говорят, гнездится филин!

Мимо ельчатого вала,

Где стволы переплелися,

Где – ни много и ни мало,-

Слышал Коля, рыщут рыси!

Слева – яма, топь – направо,

Прямо – заваль сухостоя.

Кто торчит там? Пень трухлявый.

Сходство с пугалом простое!

Кто кричит? Ночная птица.

Сердце бьётся чаще, чаще...

Только бы не заблудиться

В Коробейниковой чаще!

Вот и царство нежилое –

Запустелая гнилушка,

Коробейникова, в хвое

Утонувшая избушка.

Глухо. Боязно. Дремуче.

Хоть чуть-чуть, хоть на немножко

Посвети, луна, сквозь тучи,

Разыщи во мгле окошко!

Так и есть! В немом овражке,

Недалече от полянки,

Ванька Вахрушев в фуражке

И Фотей Сычёв в ушанке.

Запыхавшись, как с разбегу,

Плотной, грузной вереницей

Ловко ставят на телегу

Под брезент мешки с пшеницей.

Всё понятно! Всё понятно!

То, что мнилось, наверх всплыло.

Поскорей теперь обратно

Возвращаться надо было.

По горбам слепой дороги,

По колючкам, без настила

Донесли бы только ноги,

Силы только бы хватило!

Снова заволочь паучья,

Снова пень трухлявый, снова

Ямы, топи, корни, сучья,

Лог у просеки сосновой.

Вот и дремлющие вётлы,

Вот и сходни полосаты,

Вот и щучья заводь, вот и

Гумна, крыши, палисады.

Блещет, словно в ставню впаян,

Фитилёк ночного света.

А у лампы сам хозяин –

Председатель сельсовета.

Он сложил газету вдвое:

Спать ложиться не пора ли?

- Дядя Мыльников! Худое...

Наш колхозный хлеб украли!

Председатель, будто в нору,

Глянул в фортку: - Что такое?!

Вот сопляк! Об эту пору

Не даёт людям покоя!

- Хлеб уже в лесу... Далёко!

Я же вправду говорю вам!..

- Что ты долбишь, как сорока

По порожней кринке клювом!

Ты скажи ладом... –

И Коля,

Второпях присев на кадку,

Картузок в руке мозоля,

Доложил всё по порядку.

Хрюкнул Мыльников, как порос,

Почесал скулу-щетину,

Растопырил локти порознь

И сказал, согласно чину:

- Слушай, парень, ты в уме ли?

Ври, да зря не завирайся.

Хоть всю ночь мели, Емеля,

Да в муке не зарывайся.

Допускать, пожалуй, нужно

Нарушенье общих правил...

Но я сам же после ужина

На току охрану ставил!

Страже с хлеба глаз не сводит,

А ты мелешь... Чушь какая!

Хлеб, по-твоему, выходит,

На хвостах дрозды таскают?

Ты давай... того, приятель,

Не сподобься вертопраху! –

Не поверил председатель

И захлопнул фортку с маху.

Потому ль, что в сладкой дрёме,

Потерял вожжу-мыслишку,

Оттого ль, что, кваса кроме

Принял на ночь водки лишку.

11

Перекличкою утиной,

В расшивной багрец одето,

Домотканой паутиной

Прилетело бабье лето.

Разбрелось по тихим тропам,

Жаром листьев полыхая,

Луком, солодом, укропом

За сто вёрст благоухая.

Заразительно и вкусно,

С аппетитом то и дело

Кочерыжкою капустной

В каждом доме захрустело.

Светясь радостью великой,

Улеглось рядком, красуясь,

Огурцом, груздём, брусникой

В жбан, в корчагу, в лёгкий туес.

Гомоня словцом весёлым,

Под тяжёлой ношей горбясь,

Хмелем, пряностью, рассолом

Опустилось в тёмный голбец.

Вёдро! Даже осушилась

Часть застойного болота.

Не страда пришла, а милость,

Благодать для обмолота.

Всё – к успеху, всё – к удаче,

Грех подумать об уроне.

12

А колхоз по хлебосдаче

Шёл в хвосте во всём районе.

13

Знать, Кузьма глядел как в воду.

Что ни день – в колхозе случай:

То гружёную подводу

Занесёт на грунт зыбучий,

То солома вспыхнет в копнах,

То утонет хряк в колодце,

То привод ременный лопнет,

То шлея, то гуж порвётся.

Кто-то нагло портил тягу,

Жёг снопы, калечил сбрую,

Хоронясь, давая тягу,

Крал, вредил напропалую.

Днём схватить воров пытались,

По ночам дозор дежурил,

Но мошенники скрывались,

А не пойманный – не жулик.