Красный Герцог

Самая тихая пора этого дня происходила когда почти все заряжали магазины. Раньше всех начали стрелять только те, у кого в обойме было минимальное количество патронов. Тогда всё поле погрузилось под полотно выстрелов. Первые выстрелы происходили с некой натяжкой, перед тем как стрелки производили выстрелы, они нервно чего-то выжидали. Опасались.

Цель данного задания была достигнута спустя несколько часов непрекращающейся стрельбы. Все уже привыкли в этому шуму, кто-то даже получал азарт от устроенного тира.

Генрих решил начать с положения лежа, заняв удобную позицию на земле. Он всматривался в посуду вдали. Каждый раз когда палец касался спускового крючка, Генрих вспоминал погибшего парня с площади из деревянных столов, то выражение ужаса в его глазах и запачканную кровью одежду. Данная картина долго не давала ему стрелять, но выстрел произошел. Это было совершенно случайно, когда лежачего, и бездействующего Генриха пнул по сапогу Манфрэд. Неожиданный выстрел оказался удачным и он поразил самую дальнюю цель. Тогда Генрих недовольно окинул взглядом своего офицера, который с ехидной улыбкой тихо прошептал:

– Десять минут.

Солнце уже близилось к горам, приближался вечер. Уставший от шума и отдачи карабина, Генрих возвращался в Керхёф. Он завершил своё задание в конце первой половины всего отряда. Для него сложнее всего был последний выстрел, так как ему пришлось целится по “бегущему” ведру. Хоть он и устал, но воспоминания о том, что Блинднар бегал по полю с пятиметровой верёвкой, неся за собою шумное ведро, забавляло Генрих. Оставшиеся патроны было приказано оставить в ящике, а оружие нужно было в свободное время пересобрать и почистить.

Обедая в вечернее время, Генрих стал замечать новые детали в окружении. Сегодняшняя тренировка пошла на пользу множеству солдат. У них появился интерес в текущей обстановке. Всё налаживалось, несмотря на произошедшее событие вчера. В столовой ещё больше солдат были радостны.

Когда ты голодный и уставший, любая еда идёт на пользу. Омерзительная каша в тарелке уже не была столь отвратительной. Теперь это просто неизвестная субстанция без вкуса. Во время проведения тренировок офицеры почти не оставляли свои отряды без присмотра, но когда были вынуждены отлучиться, другие офицеры присматривали за чужими отрядами, из чистой солидарности к товарищу. В этот день еду им приносили повара, прямо на полигоны. Можно было мельком уловить сладкий аромат нормальной еды, которая не светила никому из солдат.

За стол Генриха сел Вольфганг. Он был чем-то доволен и радостно смотрел на своего друга.

– Наконец-то ты не сидишь допоздна, и у нас даже будет время для разговоров. – сказал Вольф.

– Сегодняшний день был без “подарков”, и у меня даже получилось закончить в первой половине. – Генрих отвечал своему другу, смотря в свой поднос с едой.

– Сколько ты сделал в сумме выстрелов? – Вольфганг начал проявлять интерес к способностям своего товарища.

Генрих не ответил на этот вопрос, только нервно поперхнулся едой.

– Генрих? – попытался сконцентрировать внимание своего товарища на диалоге.

– Двадцать три… – пробубнел себе под нос юноша.

– Не так уж и плохо. У меня было более тридцати..

После этих слов Генрих, немного наклонив в сторону голову, и посмотрел, какое оружие досталось Вольфгангу. Автомат.

– Давно ты закончил? – поинтересовался Генрих.

– Только что.

– Автоматы же отличаются высокой скорострельностью. Как так вышло что ты закончил только что?

– Долго целился и плохо стрелял. – Вольфганг чесал свой затылок и невинно улыбался.

После непродолжительной паузы, Вольф наклонился ближе к Генриху и тихо прошептал:

– А что насчёт твоего отца?

Генрих был удивлен таким уровнем осторожности. Их окружала только пара зевак, которым не было никакого до них дела. Он не стал подыгрывать своему другу и бросил вилку в тарелку с недоеденной кашей.

– Я не знаю. У меня с самого начал был план. Я думал, что он идеален в исполнении, но в итоге всё перевернулось. Мой офицер не хочет меня слушать, и я сомневаюсь, что у других будет желание.

– Стоит попробовать, Генрих. Если не получится с офицерами, можно постараться поговорить со старшим сержантом. Он находится в этом лагере, но почти не выходит из своей хижины.

– Боюсь, что я уже не такой энергичный и упрямый, как раньше. Когда я видел смерть того кабана, всё внутри меня перевернулось.

Хоть они и не шептались, Вольфганг всё время был так же близко наклонён к своему собеседнику, как в начале их разговора. Когда же он услышал откровение Генриха, то выпрямился и молча уставился в печальные глаза своего друга.

Не вставая из-за стола, они сидели друг напротив друга продолжительное время. Только спустя полчаса, Генрих удалился под предлогом проверки своего оружия. Вольф не стал его задерживать, он только молча смотрел вслед своему приятелю и, когда Генрих скрылся за пределами стены, Вольфганга привлекла одна картина: солдат что-то шептал на ухо Манфрэду – офицеру Генриха, который всё это время сверлил взглядом то место, где был Вольф и Генрих.