Красный террор. Карающий меч революции

М. Я. Лацис (Судрабс) пишет о 22 случаях применения смертных приговоров за первое полугодие 1918 г. всеми чрезвычайными комиссиями[368]. Данная цифра впоследствии прочно вошла в обиход советской историографии. Между тем, она противоречила данным других чекистов и советской периодики 1918 г. Столь значительное расхождение с данными периодической печати и других чекистов (Я. Х. Петерс писал о 16 расстрелах только в петроградский период деятельности ВЧК) можно объяснить своеобразием статистических выкладок М. Я. Лациса. Очевидно, им не учитывались расстрелы на месте преступления, без вынесения приговора после расследования дела. Возможно, что приговоры местных ЧК, произведенные в двадцатых числах июня, после Первой конференции чрезвычайных комиссий, также могли оказаться вне внимания М. Я. Лациса, который использовал с большей вероятностью данные указанной конференции. К сожалению, проверить эти соображения не представляется возможным, т. к. М. Я. Лацис не приводит источника своих статистических данных. Несмотря на это, многими исследователями эта цифра используется без необходимых пояснений, в разрыве с реальным положением дел 

[369].

Что касается диаметрально противоположной оценки практики вынесения смертных приговоров ЧК — С. П. Мельгунова — 884 случаев расстрела, то она представляется преувеличенной, точнее — ошибочной[370]

. Примером подобной ошибочности расчетов С. П. Мельгунова могут служить следующие случаи: 300 человек, расстрелянных в Петрограде после 5 сентября 1918 г., учтены автором как акты первого полугодия; ошибочно приравнены первые шесть месяцев деятельности Уральское ЧК к шести первым месяцам 1918 г. (расхождение в цифрах еще в 35 человек)[371]. Завышение итоговых данных С. П. Мельгуновым происходило также в силу того, что все расстрелы на месте происшествия им относятся исключительно к деятельности чрезвычаек, а это неправомерно. Корректировка данных С. П. Мельгунова низводит приведенные им 800 с лишним расстрелов к той же цифре в двести человек.

Таким образом, имеющиеся данные позволяют говорить о примерно 200 случаях применения смертных приговоров, вынесенных ЧК в первое полугодие 1918 г., с учетом, возможно, отсутствующих данных с мест. Такие цифры позволяют сделать определенные выводы о динамике смертных приговоров в первой половине 1918 г.: можно говорить о постепенном росте частоты применения высшей меры наказания, но не о послеоктябрьском большевистском всплеске террора.

11—14 июня 1918 г. в Москве проходила I Всероссийская конференция чрезвычайных комиссий. Непосредственно работой конференции руководили члены коллегии ВЧК Д. Г. Евсеев, И. К. Ксенофонтов и И. Н. Полукаров. В ней приняли участие 66 делегатов, представлявших 434 местные ЧК и руководства ВЧК. Главным итогом работы стало принятие «Положения о чрезвычайных комиссиях на местах»[372]

. По положению, чрезвычайные комиссии создавались при каждом областном, губернском, уездном и пограничном совете. В основу построения ЧК был положен принцип централизма. Областные и губернские ЧК находились в непосредственном подчинении ВЧК и были подотчетны местным советам. Остальные комиссии были подчинены опосредованно через областные и губернские комиссии. Общее руководство всеми чрезвычайными комиссиями находилось в ведении ВЧК, которая также имела право ревизии их деятельности. В положении были определены задачи и права местных ЧК, а также структура основных отделов[373]. В определенной степени чрезвычайные комиссии ставились под контроль советских партий. По предложению Ксенофонтова конференция приняла решение об образовании при всех ЧК контрольных коллегий с участием члена ЧК и двух представителей местных комитетов большевиков и левых эсеров (вскоре только большевиков). Местные чрезвычайные комиссии наделялись широкими правами, в т. ч. имели право предлагать Совету депутатов ввести на своей территории чрезвычайное или военное положение. Вместе с тем в перечне прав чрезвычайных комиссии не было упомянуто о возможности применения ими высшей меры наказания.

Произведенные в конце июня 1918 г. чекистские расстрелы были, таким образом, нарушением «Положения о чрезвычайных комиссиях на местах». Они проходили по инициативе местных советов, хотя толчком к ним послужило введение института смертной казни по суду в связи с делом А. М. Щастного.