Красный властелин

Легки на помине, чума их забери! Глорхийцы - как на парад шагают, будто не они вчера прорывали линию обороны шестнадцатого полка, оставив на ядовитом перекати-поле заграждения половину атакующей волны. Три десятка Матвея Барабаша как раз были посланы в подмогу соратникам - командование пыталось хоть чем-нибудь заткнуть брешь, собирая бойцов где только возможно. Посланы, но не дошли…

- Профессор, ты женат? - неожиданно поинтересовался старший десятник.

- Нет, а что? - вскинулся Финк.

- Хорошо это, - Матвей задумчиво кивнул

- Почему? - что кроме удивления может вызвать такое умозаключение у обычного человека? Вот и у профессора вызвало.

- Не люблю, когда на могилах кто-то плачет, - ответил десятник и отвернулся.

Еремей пожал плечами и тихонько, чтобы не услышал командир, хмыкнул. Мертвому разве не все равно? Тем более могил, надо полагать, у них и не будет - пиктийцы славятся экономностью, мясо для варров нынче дорого, а своих "консервов" у аристократов вечно не хватает.

Кажется, Матвей подумал о том же самом, потому что спросил:

- Кстати, а почему в Империи драконов варрами называют?

- Не всех, только гэльскую породу… - Финк приготовился было дать привычный развернутый ответ, но осекся и оборвал фразу.

- А-а-а, - протянул старший десятник и щелчком вставил в огнеплюйку свежий кристалл. - Я-то думал…

Рядовой вздохнул и отвернулся - говорить об особенностях пиктийского языка лучше в более спокойных местах.

- Из штаба есть что, командир?

- Тебе какое дело? - неожиданно рявкнул Барабаш. И тут же добавил спокойным тоном. - Заряды хоть остались?

- Два полных и еще треть в одном.

- Береги.

И здесь Матвей прав - пока кристаллы в огнеплюйках полностью не разрядились, они живы. Против драконов штука бесполезная по причине полной нечувствительности тварей к этой разновидности огня, а вот латной пехоте мало не покажется. Лишь бы не увлечься и палить одиночными.

Пших- х-х… раскаленный шарик вылетел откуда-то слева. Что, там еще кто-то живой остался?

- Прекратить! - заорал старший десятник. Приподнимаясь на локте. - Подпускаем на тридцать шагов!

Он что, сдурел? Даже на оборудованных и подготовленных к обороне позициях, когда наступающий противник натыкается на перекати-поле и взрывающиеся под ногами горшки гремучего студня, даже тогда стреляют на пределе, на пятидесяти шагах. Иначе сомнут прежде, чем головожопые обратят внимание на потери.

Но с командиром не поспоришь, и невидимый стрелок слева затих. Вместо него откликнулись справа:

- Чего глотку дерешь, Матвей?

- Выберемся - на кухне сгною! - пообещал неузнанному по голосу бойцу старший десятник, и улыбнулся. - А ты бы хотел сейчас в наряд, Еремей?

Финк много куда хотел. И много чего. Например, в данный момент он отдал бы десять минут жизни из пятнадцати оставшихся за полный подсумок с заряженными кристаллами. И за два полка "Левиафанов" за спиной. И еще кое за что…

- Да иди ты в задницу! - больше всего в последние дни Еремей хотел произнести именно эти слова.

- Чего? - на лице десятника расцвело такое недоумение, как если бы он вдруг увидал бунт овощного гарнира против острого мяса по-рокски.

- Чего слышал. Придурок дубинноголовый! - бывший профессор скорчил командиру обидную гримасу и со странным спокойствием прижался щекой к деревянному прикладу огнеплюйки. Вот теперь можно спокойно умирать. Через пятнадцать долгих минут. Через семьдесят зарядов.

Не хочется. Но нужно. А кому еще, если не ему?

Глава 1

В покой Владыки будто вихрь ворвался: качнулись тяжелые драпировки по стенам, затрепетало пламя масляных ламп, что угнездились по углам небольшого зала на трехпалых - почти птичьих - лапах. Инстинктивно сжав древки алебард, еле заметно вздрогнули рослые охранники-северяне. Вздрогнули, но тут же, мгновенно оценив степень опасности происходящего, застыли, как и предписано порядком несения службы.

Верховный Хранитель Ума, подметая плиты пола подолом серой накидки, украшенной по вороту широкой алой каймой - единственным знаком его высокого ранга - не шел, и не бежал. Он несся, почти не касаясь шершавого камня подкованными подошвами сандалий. Почти летел в уже тщетной надежде успеть, выгадать хоть мгновение, урвать хоть крупинку у равнодушных к людским делам и заботам песочных часов.

До начала обряда Великого Замещения оставалось совсем чуть-чуть: любое промедление грозило схлопыванием окна в иномирье. Тень бесполезности усилий последних недель все четче и четче проявлялась в неверном свете плюющихся маслом ламп. Казалось, вот-вот она окрепнет, накроет собой покои… и трон накроет… и что тогда?

Пыль.

Тлен.

Небытие.

Нет- нет, не банальная смерть. Когда умирают обычно -есть хоть какое-то подобие погребения. А сейчас… а сейчас самое настоящее Не-бытие… заточение души в Нигде и Никогда.

Но нет тяжелее проступка против Великой Триады, нежели уныние. Даже праздность несравнима с ним по тяжести последствий. И тяжести кары, неизбежно следующей из палат Недреманного Ока Совести. Ока, которое никогда не торопится. Даже сейчас - в столь значимую и судьбоносную минуту.