Красотка

В отсек к Константину Петровичу заглянула прехорошенькая девица в модных очках с простыми стеклами и нежно-розовом брючном костюмчике. Пастельным цветом он напоминал медицинскую форму, но скроен был не в пример затейливее и из весьма добротной ткани. Проницательный опер сразу понял, что девица старательно маскируется на местности.

– Сам раздеться не смогу, – отвечая на вопрос про голых, космонавт Таганцев с некоторым усилием развел закованными руками и простодушно заморгал. – Вот если поможете…

– Чем смогу – помогу, – пообещала девица и символически пожала непослушную руку Таганцева. – Будем знакомы, Константин Сергеевич, я Кристина Викторовна Боброва…

– Боброва, Боброва, – забормотал Таганцев, вспоминая. – Где-то я слышал уже эту фа милию…

– Виктор Григорьевич Бобров – директор нашей клиники, – чуть покраснев, сказала Кристина Викторовна. – А я его дочь и руководитель здешнего пиар-отдела.

– Понятно.

Таганцев наконец вспомнил: фамилия Бобровых была ему известна безотносительно пиара и эстетической медицины. С Саней и Маней Бобровыми – молодой семьей ботаников-наркоманов – Константин Сергеевич познакомился с месяц назад в ходе их оперативной разработки и задержания.

Те Бобровы старательно утеплили балкон своей «однушки», купили контейнеры, землю, увлажнитель воздуха и мощные лампы. Этого оборудования вкупе с посадочным материалом оказалось достаточно, чтобы создать мини-плантацию марихуаны.

– Только не думайте, пожалуйста, что я получила эту должность по блату, – предостерегла Константина Сергеевича занятая в легальном бизнесе Кристина Викторовна.

Очевидно, все думали именно так, и Таганцев не стал исключением. Однако из вежливости он согласился:

– Не буду так думать, – и тут же спросил: – А как надо?

Кристина Викторовна поморщилась, и ее пухлые губки шевельнулись, беззвучно выговорив нелестные для Таганцева слова «вот тупой».

– Я заняла эту вакансию в результате конкурсного отбора, папа мне совершенно не содействовал, – ответила с нотками обиды в голосе Боброва-дочь. – Я просто хороший специалист по взаимодействию со СМИ, вот и все. Вы сможете убедиться в этом, если у нас с вами сложатся хорошие рабочие отношения.

– Отчего бы им не сложиться? – философски спросил Таганцев, не забывший, что по актуальной версии он не опер, а блоггер.

Вот как опер он мог складывать рабочие отношения только с преступными Бобровыми. А как блоггер – с любыми.

– Вот и чудесно, рада была познакомиться! – просияла улыбкой хорошенькая Кристина Викторовна.

Вдруг в кармашке ее щегольского пиджачка запел телефончик, и разговор пришлось свернуть.

– Еще поговорим, – пообещала Бобровадочь Таганцеву-«блоггеру», выныривая из космолета общего пользования в коридор. – Добрый вечер, Элеонора Константиновна, чем обязана?

Таганцев, которого до сегодняшнего дня никто никогда не называл Элеонорой Константиновной, само собой, понял, что Кристина Викторовна сменила собеседника, и вынужденно подслушал еще часть разговора, потому что прелестная пиарщица остановилась в коридоре под дверью. Наивная, она думала, что уединилась для приватной беседы!

– А в чем проблема? – услышал опер. – Что значит «та самая»?.. Ах, вот оно что… Как, говорите, ее зовут? Елена Владимировна Кузнецова?

Тут уж космонавт Таганцев навострил ушки, как спутниковая антенна на орбите.

– Нет, нет, Элеонора Константиновна, для беспокойства нет повода, мы все уладим, – заверила свою телефонную собеседницу Кристина Викторовна, и подслушивающий опер подумал, что не напрасно он был предубежден по отношению к разным Бобровым.

Профессиональное чутье не подвело Таганцева – эти Бобровы из клиники хранили если не марихуану, то очень подозрительные секреты. А Кристина Викторовна, не обратившая внимания на то, что ее подслушивает любопытный опер, уже сменила собеседника:

– Владлен Сергеевич, мне только что звонила Элеонора Константиновна, кажется, возникло небольшое осложнение, но я уверена, что вы найдете решение…

– Владлен Сергеевич, значит, – запоминая, повторил в голове Таганцев.

Домой я вернулась нагруженная, как ослик. На ремне через грудь – компьютерная сумка, в одной руке пакет с провизией, в другой – коробка с тортом. Нажать на кнопку звонка было нечем, пришлось стучать в дверь ногой. Звук получился мягкий, глухой. Народ в квартире его то ли не сразу услышал, то ли не сразу понял, что это сигнал о прибытии, так что мне пришлось подождать.

Дверь открыла мне девица – Шамаханская царица.

– Это мой любимый шелковый шарф, – ревниво сказала я, перегружая Натке покупки. – Он из Парижа, между прочим!

– Да, классный, – удаляясь на кухню, невозмутимо ответила нахалка, намотавшая мой прекрасный шарфик на свою ужасную физиономию так, что на виду остались одни глаза.

Узор «Персидские огурцы» акцентировал восточную тему. Я вынужденно признала:

– Тебе идет.

– Отлично, если не выйдет перекроить лицо – сдамся в гарем какому-нибудь шейху и буду до конца дней своих ходить в парандже. – Натка поставила пакет с продуктами и коробку с тортом на стол и повела бедрами, видимо обозначая экспрессивный танец живота.