Красотка

При всем своем внешнем несходстве адвокаты Врунов и Хрящев неуловимо напоминали мне сказочную парочку чудесных помощников «Двое из ларца». Они понимали друг друга без слов и действовали слаженно, как боевая двойка. Но не только поэтому они ассоциировались у меня с мультяшными персонажами: я еще и видела их на экране. Эти двое были завсегдатаями ток-шоу, коих я вдоволь насмотрелась, пока изучала материалы дела.

В группе поддержки Сушкиной присутствовали еще две дамы. Так сказать, подруги по несчастью. Они также свидетельствовали против клиники «Эстет Идеаль», и их обеих я тоже раньше видела по телевизору. Не сказала бы, что они очень украшали собой голубой экран, но яркости шоу определенно придавали, поскольку занятно контрастировали.

Антонина Игоревна Ломакина, наверное, воспитывалась как дочь полка, а юность провела в боях и сражениях. Глядя на нее, я вспоминала Шурочку Азарову из любимого фильма. Прошли годы, гусар-девица превратилась в генерал-бабу в отставке, но от приобретенных привычек хвататься за шашку, пить наравне с мужиками и орать командным голосом не избавилась. В зале суда Антонина Игоревна одна занимала сразу три места, поскольку жестикулировала так активно, что сидеть с ней бок о бок никто не рисковал.

А вот ее и Сушкиной общая подруга Виолетта Павловна Громова, вопреки фамилии, выглядела воплощением изящных манер. Она даже веер с собой принесла! Сидела, царственно расправив плечи, и обмахивалась, словно отметая от себя любопытные взгляды и низменную суету происходящего. А иногда касалась сложенным веером энергично дергающегося локтя Антонины Павловны, безмолвно ее урезонивая.

Я бы подумала, что Виолетта Павловна «из графьев», если бы она не явилась в суд увешанной массивными драгоценностями. Мочки ушей Виолетты Павловны оттягивали серьги с каменьями, чело отягощала диадема, в декольте водопадом стекало бриллиантовое ожерелье… Августейшие особы так богато декорируют себя только на коронацию, о чем их несомненная подражательница не имела ни малейшего представления.

В общем, элегантная и строгая Элеонора Константиновна в компании своих колоритных подруг и адвокатов выглядела как прима-балерина Мариинки, невероятным образом попавшая в ансамбль ложкарей и балалаечников…

– Ну-ну, посмотрю я на эту битву, – хмыкнула Натка, возвращая меня домой – к Сашке и Интернету.

Но битвы, на которую хотела посмотреть сестрица, вовсе не получилось.

Дочь выслушала мой ультиматум с каменным лицом.

Она без возражений и комментариев вытряхнула из своего смартфона сим-карту, затолкала ее в смешной и нелепый, похожий на миниатюрную мыльницу старый кнопочный телефон. Молча подставила ладонь под тридцать рэ звонкой мелочью, демонстративно пересчитала монеты, заботливо ссыпала их в кошелек. Наконец подняла на меня глаза – взгляд был откровенно ненавидящий – и уточнила:

– Это все?

– Не все, – ответила я, тихо закипая. – После школы – сразу домой. И больше никаких прогулок после захода солнца!

– Яволь, майн фюрер.

Сашка закинула на плечо рюкзак и вышла за дверь, показательно печатая шаг.

– Она и немецкий знает? – запоздало удивилась Натка. – Откуда?

– Смотрела «Семнадцать мгновений весны». – Я вздохнула.

Еще не так давно дочь охотно проводила свободное время вместе с мамой, и стылыми осенними вечерами мы с ней пересмотрели золотую классику отечественного кинематографа.

Где те благословенные времена? Вернутся ли они когда-нибудь?

Что-то мне подсказывало, что в краткосрочной перспективе рассчитывать на это не стоит.

Наверное, именно с таким лицом, какое было у Сашки, когда она чеканила шаг прочь от домашнего очага, шел уличать своего отца в преступлениях против Советской власти легендарный Павлик Морозов…

Вечером злая я беспощадно и демонстративно отрубила Интернет на домашнем компе, но Сашка и тут смолчала.

Чуть позже она даже улыбалась, вернее, ухмылялась, показывая мне свой школьный дневник, оценки в котором заметно ухудшились. Понятно: без Интернета трудно быстро клепать рефераты, урожай которых в современной школе считается показателем качественной самоподготовки.

Я сцепила зубы и постановила считать, что тройки – это не самое страшное. Их мы переживем. А вот идиотские закидоны, вроде недавней эскапады с операцией по подпольному урезанию щек, вполне могут увести кое-кого с этого света на тот.

Так что сначала вправим революционерке-либералке мозги, а потом уже будем бороться за лучшую успеваемость.

Глава пятая

Судья должен уметь хранить невозмутимость. Потенциально каждый судья – отличный игрок в покер. Приветствуются те же навыки: спокойствие, выдержка, рассчет и главное – невозмутимость. Однако трудно держать каменное лицо, когда перед тобой разворачивается эффектное представление.

У меня уже не было сомнений, что действия Сушкиной и Компании – это спектакль, у которого есть режиссер. Ничего не смыслящий в юриспруденции спец по массовым шоу с богатой практикой организации уличных представлений в диапазоне от скромного моноспектакля старичка-шарманщика до задорных флешмобов и массовых протестных выступлений.