Красотка 13

Голос его казался спокойным, однако Энджи уловила в нем что-то такое, что заставило ее насторожиться.

— Нет. Что это? — спросила Энджи.

— Похоже на самодельный нож.

— Как он мог туда попасть? — спросила Энджи.

Пристально глядя на нее (его глаза с рыжеватыми крапинками в этот момент были похожи на глаза пантеры), Броуган сказал:

— Думаю, что ты сложила в этот пакет вещи, представляющие для тебя наибольшую ценность. Эту штуку ты могла бы использовать для самозащиты или…

— Я никогда раньше не видела эту вещь, — быстро сказала она.

Похоже, лезвие было очень острым. И опасным.

— Разве таким ножом можно нанести серьезную рану? — спросила она.

— О, им легко можно убить человека, — спокойно сказал Броуган. — Если ты, конечно, умеешь им пользоваться, — добавил он.

После слова «ты» он сделал короткую паузу, и она почувствовала, как по спине побежали мурашки.

Глава 2

Осмотр

— Как ты себя чувствуешь, Энджи? — в третий раз за последние три минуты спросила мама.

На ее щеках горел яркий лихорадочный румянец. Похоже, она очень разволновалась, увидев, какая суматоха поднялась в отделении интенсивной терапии после их приезда.

— Мне хочется, чтобы все это побыстрее закончилось, — сказала Энджи. — Я вообще не хочу, чтобы меня осматривали, но, похоже, моего согласия тут никто не будет спрашивать.

Услышав эти слова, детектив Броуган повернулся к ней:

— Ты не права. Есть определенные формальности, которые необходимо соблюсти. Без твоего согласия они не имеют права осматривать тебя. Однако я не стану долго распространяться о том, как это важно для расследования дела.

Бесшумно ступая по полу в своих мягких белых тапочках, к ним подошла медсестра. В руках она держала планшет-блокнот. Полистав страницы блокнота, она посмотрела на Энджи. Ее лицо выражало сочувствие и понимание.

— Давайте пройдем в смотровую и начнем, — сказала она.

Энджи показалось, что отец хотел что-то сказать, но вместо этого просто потер ладонь о ладонь.

— Я это… хм… Я подожду здесь с детективом, — наконец произнес он.

Комната была ослепительно белой, и только на потолке были нарисованы светло-голубые облака. Стол, на котором осматривали пациентов, был слишком коротким для того, чтобы на него можно было лечь, вытянув ноги. «Как бы мне с него не свалиться», — подумала Энджи. Она вполуха слушала медсестру, которая объясняла, как будет проходить осмотр. Ей казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим.

Медсестра протянула ей ручку:

— Дорогуша, поставь здесь свою подпись, хорошо?

Очень медленно, красивым ровным почерком она написала «Анжела Грейси Чепмен», пожалев о том, что у нее только два имени. Если бы их было больше, то и подпись была бы длиннее. Следующая строка была пустой, а возле нее был напечатан вопрос, на который нужно было ответить, однако Энджи поняла, что дать правильный ответ без посторонней помощи не сможет.

— Мама, какое сегодня число?

— Восемнадцатое сентября, — ответила мать.

Прищурившись, Энджи написала дату, а потом передала ручку матери, чтобы та поставила подпись в графе «родители/опекун несовершеннолетнего».

Мама молча исправила год в написанной дате.

Почувствовав во рту неприятный, кисловатый привкус, Энджи сглотнула слюну. Три года. Один росчерк пера — и трех лет как не бывало. Разве такое возможно?

Мама все еще держала руку над страницей.

— Ее еще никогда не осматривал гинеколог, — сказала она.

— Вы хотите присутствовать при осмотре? — спросила медсестра.

Поймав взволнованный взгляд мамы, Энджи покачала головой.

— Нет, это уже слишком, — сказала она. — Мама подождет в коридоре. Вместе с папой.

— Не беспокойтесь, миссис Чепмен, — сказала медсестра, тронув маму за плечо, — я буду здесь во время осмотра, от начала и до конца процедуры. У меня большой опыт в подобного рода делах. Вы можете оставить мне сменную одежду дочери.

На лице мамы застыло странное выражение — она была рада тому, что ей разрешили уйти, и в то же время ей было стыдно из-за этого. Она подписала разрешение и поцеловала Энджи в щеку.

— Я буду рядом. Прямо за дверью, — сказала она.

Когда щелкнул замок и за ней закрылась дверь, Анжеле показалось, что ей не шестнадцать, и даже не тринадцать, а лет семь, не больше. Ей хотелось, чтобы мама вернулась, чтобы она держала ее за руку, успокаивала ее и говорила, что все скоро закончится. Она хотела, чтобы мама напомнила ей, что на обратном пути они должны купить наклейку, или спросила, куда она хочет пойти после осмотра, чтобы порадовать себя мороженым с двойной порцией сливок. Это всегда помогало ей побороть страх, когда ее осматривал врач, смущение и стыд из-за того, что приходилось раздеваться полностью. Помогало согреться в холодном кабинете и пережить несколько ужасных, томительных минут в ожидании укола.

— Итак, Анжела, постой пока здесь, — сказала медсестра, расстелив на полу брезент. — А теперь стань на середину брезента и положи рядом всю одежду, так, чтобы она не коснулась пола.

— Зачем? — спросила Энджи, расстегивая блузу.

Ей пришлось повозиться с пуговицами, просовывая их в петли непослушными, дрожащими пальцами.