Красотка 13

— О господи! Господи! — испустила Ливви пронзительный вопль. — Грегори, ты идиот! Это Энджи. Откуда ты взялась, восстала из мертвых, что ли? — Она бросилась к Энджи и с такой силой сжала ее в своих объятиях, что у той даже ребра затрещали (в этот момент Энджи поняла, что чувствует несчастная жертва, когда ее душит огромный питон). — Ты не позвонила… Тогда ты… Где… О черт, я хочу узнать все и прямо сейчас! Немедленно расскажи мне обо всем. Слышишь, немедленно! Я настаиваю!

Энджи с облегчением выдохнула, она даже не заметила, что все это время не дышала.

— Ливви! — воскликнула она и тоже крепко обняла подругу.

Ее лицо расплылось в счастливой улыбке. С тех пор как она вернулась, это был первый по-настоящему радостный момент в ее жизни. Мама была права. Она должна была позвонить друзьям.

Грег изумленно таращился на нее и хватал ртом воздух, словно рыба, которую вытащили из воды.

— Ты… Но… Бред какой-то! — пробормотал он и своими длинными руками обнял обеих подруг. — Обалдеть можно… Ну просто не верю своим глазам!

Энджи прижалась к нему, погрузившись в его теплоту. Как же он все-таки вырос! Его сердце билось прямо возле ее уха — в таком же сумасшедшем ритме, что и ее собственное. Еще будучи тринадцатилетним молоденьким жеребчиком, он уже был горячим, темпераментным. В шестнадцать лет он превратился в черноглазого жеребца, знойного, обжигающе-страстного.

Его рука лежала на ее талии, и ей это нравилось. Даже очень нравилось. Он буквально пожирал ее глазами.

— Мы были уверены, что ты погибла. Так все думали. Ты просто исчезла!

— Видишь, я вернулась, — сказала Энджи. Ей было так трудно дышать, что она ничего больше не смогла сказать.

— Я… мы зажигали свечи в память о тебе. — Он нахмурился.

— Это было так красиво! — подхватила Ливви. — Тебе бы наверняка понравилось. В смысле, если бы ты все это видела.

Грег громко расхохотался.

— Если бы она все видела? Лив, ну и глупость же ты сморозила! — воскликнул он, давясь от смеха, и погрозил Энджи пальцем. — Знаешь, ты ведь меня тогда сильно подвела. Я думал, что мы вернемся домой вместе, что у нас будет свидание. Я не имел бы к тебе никаких претензий, если бы ты действительно умерла, но так как ты жива, я требую, чтобы ты извинилась передо мной. И немедленно все объяснила. Ну что, будешь извиняться? — спросил он, пальцем приподняв подбородок Энджи.

Она прыснула.

— Прости меня. Да, я постараюсь все объяснить, — сказала она, заметив, что два или три человека, повернув головы в их сторону, с любопытством разглядывают ее. Она снова стала магнитом, который притягивал к себе любопытных. — Но только не здесь. Лучше в каком-нибудь месте, где нет посторонних глаз.

— Конечно, — согласилась Лив. — Например, дома у Грега. Мы можем дойти туда пешком. Там нам никто не помешает и ты сможешь все рассказать!

Грег одной рукой обнял за плечи Ливви, а другой — Энджи. От радости ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Ей казалось, что для них, так же как и для нее самой, время остановилось, и они не виделись не три года, а всего несколько дней. Они по-прежнему были ее друзьями. И то, что Грег, как бы случайно, запустил пальцы в ее волосы, означало, что она, вполне возможно, все еще нравится ему, так же как и он ей. «Не волнуйся, дорогая. Мы знаем, как это можно выяснить, не так ли?» — раздался в ее голове чей-то низкий, смеющийся голос.

Она удивленно фыркнула.

— Что? — спросил Грег. — Что тебя так рассмешило? Поделись с друзьями.

— Нет, ничего особенного. Просто муха чуть не залетела в мой нос, — солгала она. — Эй, а где Кейти? Почему она не с вами?

Ответ Лив стал для нее полнейшей неожиданностью:

— Кейт? Ну, мы с ней больше не общаемся. Она ведет себя как маленький ребенок. К тому же она ханжа и притворщица. Прошлой осенью мы как-то устроили посиделки возле костра, и старший брат Курта принес нам бочонок пива, а она рассказала об этом.

— Кому рассказала?

— Своим родителям, копам, учителям. Потом такое началось! Самый настоящий кошмар. Курта на три дня отстранили от занятий, так как именно он устроил ту вечеринку.

Энджи внезапно охватила тревога.

— Но нельзя же предавать своих друзей! Это очень и очень плохо. Она за это будет гореть в аду, — сказала она, удивляясь тому, с каким жаром и благоговейным ужасом произнесла эти слова. Ад? Она, по правде говоря, не верила в существование ада. Тогда почему она так сказала?

— Да, она действительно спалилась, — со смехом произнес Грег. — Теперь с ней никто не разговаривает. Теперь она изгой.

Быть заклейменным своими школьными товарищами — это хуже смерти. Такого никому не пожелаешь. «Бедная Кейт! — подумала Энджи. — Но она сама во всем виновата. Взять и выдать своих друзей. Неужели она не понимала, что делает?»