Красотка

— Мой отец был президентом компании, — в его голосе зазвучали торжествующие нотки, — которую я, завладев контрольным пакетом, продал по частям.

Не оборачиваясь, Эдвард нашел руки девушки, и его длинные сильные пальцы сплелись с ее пальцами.

— И что на это сказал психолог? — спросила Вивьен.

— Что я выздоровел, — пожал он плечами.

— Серьезно? Значит, ты расквитался с ним. И теперь наверняка счастлив.

Эдвард, продолжая сжимать ее руки, взглянул на Вивьен. Это еще вопрос, расквитался ли. А может, то, чем он занимается до сих пор, — не что иное как бессознательное сведение счетов… с отцом?

— Что молчишь? — улыбнулась Вивьен и, не дождавшись ответа Эдварда, обхватила его ногами. — А ты знаешь, какие длинные у меня ноги? Метр десять от бедра до кончиков пальцев. Так что ты сейчас получаешь терапию длиной в два метра двадцать сантиметров. Причем почти даром. За каких-то три тысячи долларов.

Эдвард, наконец, рассмеялся.

— Три тысячи. Это неплохо, — сказал он, похлопав Вивьен. И подумал: «Хорошо, черт возьми. Как здорово — быть с этой девчонкой! Вивьен просто чудо!»

Следующий день для элитарного местного клуба любителей поло был днем знаменательным: в Беверли Хиллз состоялся очередной матч.

По этому случаю был установлен специальный шатер для буфета. Публика толпилась у кромки поля, наблюдая за игроками, которые, горяча лошадей, гонялись по зеленой траве за мячом.

Одна команда вышла на поле в красно-белой форме, другая — в белой, с зеленой полосой вдоль плеч. Молодые мужчины смотрелись на лошадях замечательно. Захватывающее состязание сопровождалось комментарием из открытой кабины:

— Итак, игрок «Соколов» Эберсон в одно касание отдает мяч Кинану. Говорит Билл Фрикер, рядом со мной в кабине находится Гвен Ол-сен, вместе с которой мы будем помогать вам следить за матчем.

Искаженный динамиками голос был еле слышен сквозь топот конских копыт.

Команды только что вышли на поле, начав первый восьмиминутный тайм.

Филип Стаки прибыл вскоре после начала и, оставив на стоянке машину, направился к полю, таща в руках огромную корзину с припасами для пикника. Супруга его, шествуя впереди, несла плед. В Беверли Хиллз клуб любителей поло занимал обширную территорию. На роскошной зелени газона там и тут разбросаны были купы кустарников и деревьев, в тени которых тоже расположились зрители те, кто предпочитал наблюдать состязание издали.

Самые заядлые болельщики сидели или стояли на трибунах либо у кромки поля, сопровождая игру комментариями. Каждую удачную передачу, жаркую схватку из-за мяча или забитый гол публика встречала овацией.

День был жаркий, но легкий ветерок несколько остужал раскаленный воздух.

Элизабет Стаки, шедшая впереди мужа, споткнулась о кочку.

— Смотри под ноги, а то испачкаешь туфли, натащишь мне грязи в машину, со злостью заметил Филип.

Женщина только пожала плечами и направилась к раскидистому дубу, чтобы расстелить под ним яркий плед.

— Не так близко к стволу, — брюзжал муж, — там, наверно, полно муравьев.

Элизабет молча переместила плед, но так, чтобы он оставался все же в тени. Филип поставил корзину на землю. Неподалеку они обнаружили знакомую пару и, поздоровавшись, обменялись обычными в таких случаях дежурными фразами.

— Вы не видели Эдварда? — спросил у них Стаки.

— Нет, — ответили те.

Адвокат начинал нервничать. С Эдвардом они договорились встретиться на матче, но как знать, не передумал ли он? В последнее время от него можно было ожидать любых сюрпризов.

Но напрасно он беспокоился: вскоре после Филипа Стаки к клубу подъехал и Эдвард. Он прибыл на лимузине отеля вместе с Вивьен.

На девушке было одно из ее новых платьев — коричневое, в крупный белый горошек. Белая соломенная шляпа была повязана широкой лентой из того же материала, что и платье. Волосы она заколола наверх.

Когда перед выходом из гостиницы Вивьен посмотрелась в зеркало, то даже сама удивилась, как прелестно она выглядит. Но теперь, увидев множество шикарных машин на стоянке и разодетую публику — костюмы и платья были из льна и шелка, и даже спортивные, но в любом случае дорогие и элегантные, — девушка снова почувствовала себя неуверенно и подумала, может, ей лучше остаться в машине.

— А что если меня здесь узнают? — спросила она испуганно.

Эдвард, одетый в подходящий случаю однобортный серый костюм с серебристым отливом, поспешил успокоить ее:

— Едва ли. Ты думаешь, они бывают на Голливудском бульваре?

— Но ты же бываешь, — возразила она. Эдвард обнял ее за плечи.

— Не бойся, пошли. Ты выглядишь потрясающе. Как настоящая леди! Вот увидишь, тебе здесь понравится.

Но Вивьен, туча тучей, стояла у лимузина, судорожно сцепив за спиной пальцы. Эдвард взял ее за руку.

— Выше голову. А ну, улыбнись!

И увлек ее за собой. Девушка, пытаясь изобразить на лице сияющую улыбку, выглядевшую довольно комично и жалко, последовала за ним.

Эдвард направился к кабине радиокомментатора. Поблизости, почти у самого заграждения, проскакали два игрока из разных команд. Один из них отбил мяч назад товарищу по команде.