Краткие либретто опер Россини

«Севильский» появился на свет «с подачи» импрессарио римского театра у Торре Арджентина (впоследствии просто Арджентина) герцога Франческо Сфорца Чезарини. Герцог предложил Россини написать для нового карнавального сезона (в ту пору в итальянских театрах различали весенний сезон, осенний и карнавальный – от рождества до марта) оперу-буффа. Кроме жанра оговаривалось дополнительное условие, в опере должен был петь испанский тенор Мануэль Гарсиа, недавно исполнявший у Россини в «Елизавете» партию Норфолка. Россини согласился, и начались поиски темы для либретто. Герцог обратился к поэту Ферретти, но предложенный тем сюжет не устроил Россини, и он уговорил герцога предпочесть Чезаре Стербини, с которым перед тем работал над «Торвальдо и Дорлиской». Тут тоже дело сдвинулось не сразу, Россини отверг несколько предложений либреттиста, а потом сказал, что хотел бы в качестве основы для либретто нечто вроде «Севильского цирюльника» Бомарше. За чем же дело стало, почему не попросту «Цирюльник»? — осведомился Стербини, и Россини поделился с ним своими сомнениями. Дело в том, что на этот сюжет уже существовала написанная в 1782 году опера Паизиелло (и не она одна), исполнявшаяся повсюду и считавшаяся шедевром. Помимо опер, Паизиелло славился своим ревнивым, завистливым характером, и 24-летний Россини слегка побаивался маститого соперника (как оказалось, не зря). В конце концов, он все-таки взялся за сюжет Бомарше, правда, решено было дать опере другое название: «Альмавива или Тщетная предосторожность». Почему нет, тем более, что главная роль предназначалась тенору.

Либретто было написано очень быстро, за 11 дней, а Россини работал чуть дольше, две недели, увертюру, правда, то ли не успел написать, то ли поленился, потому приспособил уже использованную, причем, дважды, в «Аврелиане в Пальмире» и в «Елизавете, королеве Англии». Были и другие самозаимствования, но небольшие.

Премьера была назначена на 20 февраля. Театр Арджентина был переполнен, однако отнюдь не все явились на спектакль с добрыми намерениями. Если нашему читателю довелось побывать в Риме, он должен знать, что прямо перед театром на Ларго Арджентина (это такая площадь) находится археологическая зона с раскопанными остатками зданий республиканского периода Древнего Рима, и именно там был некогда убит заговорщиками Юлий Цезарь. В оперном мире своего времени Россини вполне мог считаться своего рода Цезарем, во всяком случае, с полным правом отнести к себе знаменитое «veni, vidi, vici». И вот 29 февраля 1816 года в нескольких десятках метров от места убийства Цезаря собрались другие заговорщики, дабы убить — не автора, правда, но его оперу. Ходили слухи, что Паизиелло лично вдохновлял этот заговор, так это или нет, но его приверженцы задались целью провалить премьеру. Шум в зале поднялся еще до начала спектакля. Когда в оркестр вышел Россини, из зала посыпались издевательские реплики по поводу цвета и покроя его фрака, «историческая фраза», которой он отреагировал на этот шквал, звучала примерно так: «Если они так расправляются с портным, то что же они сделают с композитором?» Что сделают с композитором, выяснилось быстро, с самого начала вопли, крики, свист заглушали музыку, и так оно пошло, то шум, то гробовое молчание вместо аплодисментов. Словом, опера провалилась, и поклонники Паизиелло разошлись по домам довольные.

Однако на следующий день враги молодого композитора не обеспокоились тем, чтобы повторить вчерашнее, дело, как они полагали, было сделано, с «Альмавивой» покончено раз и навсегда, так что не удостоили спектакль своим посещением, и зал на сей раз был полон нормальной публики. Уже с первого номера стало понятно, что на смену провалу идет триумф, публика была в полном восторге, без конца требовала бисировать, а после первого акта стали вызывать композитора, и тут выяснилось, что Россини в театре нет, сказавшись больным, он остался дома. Тогда целая толпа зрителей отправилась за ним, удивленного композитора, подняли, одели и потащили в театр, дабы вывести после спектакля на сцену и наградить заслуженными овациями.

Успех «Альмавивы» или, как теперь его называют, «Севильского цирюльника», уже со следующего года выплеснулся за пределы Италии и не иссякает по сей день. Это одна из самых репертуарных опер, ежегодно ее ставят десятки театров.

Либретто довольно точно следует комедии Бомарше, конечно, есть и некоторые отклонения, обусловленные спецификой жанра, ведь опера, а отличие от драмы, не может обходиться без хоров и ансамблей, но в целом комедия воспроизводится близко к тексту, несколько сглажена острота и меньше злободневности, что тоже понятно.

Выглядит все вот таким образом.

Акт 1