Краткий экскурс не в свое дело

По выражению лица Петюнчика было видно, что смены караула не будет. Наоборот, он усиливается на одну единицу. По мере изложения Натальей плана высадки на берег улыбка Петра все больше и больше отдавала уксусной эссенцией, а радостное настроение на физиономии сменялось гримасой сострадания. Вот только непонятно было, кого именно он жалел – нас или себя. Я решила, что всех оптом. Не так обидно.

– Он что, неудачно приземлился? – озабоченно спросила меня Наташка, внимательно наблюдая за Петюнчиком. – Наверное, язык прикусил! Цены мужику нет – молчаливый и работящий. Просто Марья-искусница!

– Не хочет огорчать нас радостной новостью – до Касимова тоже будет прятаться за нашими широкими спинами, – глядя на медленно поплывший назад берег, заявила я, в душе надеясь, что Петр опровергнет мои предположения, и баржа остановится.

– Знала бы заранее, не отказывала себе в булочках! Спина стала бы ширше.

– Спасибо за теплые слова, – ожил наконец Петр Васильевич. – Но за чужими спинами никогда не прятался.

– Можно и не за спинами, – не осталась в долгу Наташка. – Еще неизвестно, за какой частью тела надежнее.

– Здравствуйте, Петр Василич, – пропела я в надежде предотвратить назревающий конфликт.

– Здравствуйте, – буркнул в ответ летчик. – С Викторией все в порядке?

– Как с золотовалютным запасом России, – опередив меня с ответом, влезла Наташка. – Все под контролем.

– Я вам арбузов привез, – немного оттаял летчик.

– Неужели Ока обмелела?! – всплеснула руками неугомонная подруга. Пришлось дать ей коленом под зад, чтобы перевести огонь на себя. Мне показалось, этот маневр лишил ее остатков боеспособности. Она широко улыбнулась: – Здравствуй, Петя! Мы без тебя скучали. Теперь будет весело. Ирка! Свистать всех наверх! Надо же ребятам познакомиться с легендарным организатором нашего путешествия. Пусть полюбуются на этого человека… перед тем, как я выкину его за борт.

Петр Васильевич с достоинством развернулся и, не ответив на выпад, ушел.

– Обиделся, – плаксиво оттопырив нижнюю губу, пожаловалась Наташка. – А я-то совсем уж собралась угостить его булочками. С яблочком. И песочком – речным. Из остатков в трюме… Как думаешь, он правда обиделся?

– Конечно. Он же – не я.

– А на фига ж он нас сюда законопатил, если сам смог прилететь? Ну и летел бы вместе с Викторией сразу.

– Помолчи, а? Мы же ничего не знаем… Боюсь, что теперь и не узнаем, – вздохнула я, в душе злясь на подругу. Ее язык порой бывает нашим общим врагом.

В следующую минуту злость уступила место удивлению – Наташку в буквальном смысле ветром сдуло. С криком «Петюнчик!» она понеслась в сторону рулевой рубки. С испугу за ней понеслась и я. Почему-то подумала, что Петюнчик, не дожидаясь Натальиной помощи, решил добровольно сигануть за борт, оставив не лестную для нас пояснительную записку.

Дверь в рубку захлопнулась перед нашим носом, продемонстрировав покачивавшуюся на ручке прямоугольную табличку с надписью красными буквами: «Посторонним вход запрещен!».

Наташка застенчиво попрыгала перед дверью и окнами. Поняв всю тщетность намерения вломиться в рубку силовым методом, оскорбилась и отошла. Было слышно, как она сквозь зубы бормочет:

– Петя, Петя, Петушок, золотой гребешок, маслена головушка, шелкова бородушка. Выгляни в окошко – дам тебе по кумполу!

Дальше мне было не до Наташки. Подошла молодежь, и мой сын торжественно брякнул:

– Мама, я решил жениться!

– Замечательно! Извини, не заметила, что ты вырос именно здесь. Не важно, что нет кандидатуры в жены. Важно, что ты принял это решение в принципе. Сегодня точно не тридцать второй день месяца? – Я посмотрела на стенку из двух девиц и двух парней. Выглядят вполне серьезно.

– Ты не поняла – я решил жениться на Виктории.

– Да? – Довольно глупо у меня получилось. Ну и что ж. На глупость ответила глупостью. Сообразив это, сообразила и продолжение: – Мне все равно, что ты подумаешь, но Виктория почти моя дочь. А если убрать «почти», то… В общем, тебе до нее еще надо дорасти. Ей всего пятнадцать. Прибегай с этим лет через пять. – Мельком взглянула на девочку, отметив на ее лице улыбку.

Дверь рубки резко распахнулась, и перед честной компанией явился святой по запасам мученического терпения Петр:

– Что тут происходит?

– Ничего, – вмешалась разом ожившая Наташка. – У Иришки сын женится. На Виктории. Пока ты в рубке сидел, все и решили. Я честно пыталась до тебя достучаться. Пригласить, так сказать.

Нижняя челюсть летчика медленно поползла вниз. Я даже испугалась, что она отвалится и прикрыла глаза… Не отвалилась!

– Что тут происходит?! – заорал он так, как будто не слышал ответа.

– А кто вы такой, чтобы разговаривать с нами в таком тоне? – повысил голос мой сынок, а Лешик, укоризненно покачав головой, многозначительно протянул излюбленное «да-а-а-а…».