Краткосрочный роман (СИ)

Вот там-то я впервые обнял, притянул к себе  и поцеловал Надю. А когда  почувствовал, как ее маленькие и упругие грудки уперлись в мою грудь, а сама она учащенно дышит,   в голове  у меня все помутилось от вспыхнувшего желания.  Я не сдержался,  подхватил Наденьку  под коленками и взял  на руки ее легонькое тело.

Рукава моей «вэсэошки» были закатаны, и я никогда не забуду того  прикосновения легших мне на руку округлых и теплых девичьих ножек с нежной, шелковистой кожей. Она ойкнула от неожиданности и обхватила мою шею руками, лицо ее порозовело.  Наши губы снова встретились.

Но самообладания Надя при этом не потеряла. Как только я торопливо направился со своей драгоценной ношей к дивану в гостиной, она тут же строго сказала мне:

- Куда? Ну-ка верни меня на место.

И отняв руки от моей шеи, жестко  уперлась ими мне в грудь, выказывая желание освободиться. И я покорно поставил ее на пол.  Так между нами тогда ничего и не произошло. И я с досады выдул потом  штук шесть чашек чая и съел почти все клубничное варенье из розетки, гостеприимно выставленное Надей.

Потом она уехала в свою Муммовку, мы условились переписываться, но переписка была какая-то вялая, и вскоре пленительный образ  Наденьки стал терять свои очертания, а потом и вообще растаял в моем воображении, хотя ощущение нежного  тепла от  ее ног у себя на руках я еще долго помнил и даже физически ощущал – как, видимо, неосуществленное сексуальное влечение к ней.

Так что армию я покидал девственником.

4

В вагоне тронувшегося поезда, за замызганными окнами которого медленно проплывали плохо освещенные станционный перрон и темные улицы Петровска, Тарбазан со своей Танюхой осели в одном плацкартном купе, мне досталось место через стенку от них.

На эту девушку я сразу обратил внимание – она сидела у окна на застеленной поверх матраса ворсистым одеялом нижней полке, и с любопытством обернулась ко мне, когда я с шумом закинул свой чемоданчик на багажную полку.

Поезд набирал ход, и на столике сначала тихонько, а потом все сильнее стали дребезжать стаканы в алюминиевых подстаканниках. Соседи ее, укрывшись простынями и обернувшись спинами к нам, спали на своих полках, и свет в купе горел неяркий. Но он позволил мне достаточно хорошо рассмотреть  бодрствующую попутчицу. Это была светловолосая  голубоглазая особа лет  двадцати пяти, довольно симпатичная, с ярким макияжем на лице, который она, видимо, решила не смывать на ночь.

- Здрасьти, - чуточку развязнее, чем следовало бы, поздоровался я, снимая с себя ремень с надраенной блескучей бляхой и расстегивая шинель. – Ничего, если мы с вами дальше вместе поедем? Вам вообще куда? Мне вот до Павлодара пилить.

Повесив  шинель на крючок за спиной у себя  и закинув шапку на верхнюю полку, я отвернул  ее постель и  уселся на голую полку с краю.  Эта моя предупредительность, похоже, понравилась блондинке.

- Да садился бы на одеяло, - улыбнувшись и  обращаясь ко мне на «ты»,  сказала она. Я это оценил как выказанное расположение и тут же обрадованно разулыбался.

- Ну, на одеяло, так на одеяло!

И приподнявшись, вернул отвернутый угол постели на место и с довольным видом снова уселся, теперь уже на одеяло.

- Меня Маратом зовут, - сообщил я очаровательной попутчице, уже начиная влюбляться в нее. – Так ты так и не сказала, куда  едешь. Хорошо бы до Павлодара!  Целых два дня вместе!

- Валя,  - церемонно протянула она мне узкую прохладную ладошку. – Нет, мне немного поближе. Я в Шортандах выйду.

- Шортандах… Никогда не слышал.

- Да не Шортандах, а Шортанды! – зазвенел колокольчик ее милого смеха. Спящий на противоположной нижней полке сосед  заворочался, повернулся лицом к нам. Это была мордатая тетка с растрепанной прической и недовольным заспанным лицом.

- Молодые люди, нельзя ли потише, - басом сказала она, и снова повернулась к нам спиной, натягивая простыню на голову.

Валентина заговорщицки прижала палец к губам. Дальше мы общались шепотом.    Оказалось, Валентина ездила в Подмосковье навестить своих предков – бабушку с дедушкой, а в Шортанды она живет с родителями, которые в конце пятидесятых приехали сюда по комсомольской путевке на целину.

Работает в школе старшей пионервожатой и учится заочно в техникуме в Целинограде. Была недолго замужем, но не ужилась со свекровью, на сторону которой стал ее сын, то есть Валин муж-козел, и она бросила его и вернулась к родителям.

Поведал и я о себе – моя биография была еще короче и уместилась в нескольких словах: школа, завод, армия.

Пару раз из своего купе к нам просовывал голову Витька Тарбазан  и свирепым шепотом звал меня:

- Иди давай уже, самогонку допьем!

Но я досадливо отмахивался от него и не менее свирепо вращал глазами:  отстань, не видишь, я с девушкой.

Витька строил шкодную рожицу и исчезал.  А мы продолжали негромко болтать под перестук вагонных колес  и дружный храп наших соседей.

- Пошли,  подымим в тамбуре, - предложил я Валентине – мне в самом деле очень хотелось курить.

- А что у тебя?

Я повернулся к шинели и вытащил из кармана распечатанную  пачку «Примы».

- Вот.