Кратово

— Я домой, ребят, глаза слипаются, — соврал я, намереваясь уйти.

— Я тоже, — сразу подхватил Вовка, который, похоже, действительно засыпал на ходу.

— Уверены? — спросила Машка, — Это будет оч-чень интересный особнячок, и всего-то пятьсот сорок метров отсюда. Там точно что-то есть, наверное приведения, я слышала голоса прошлой ночью.

— Уверены, Маш, спасибо. В другой раз, — подвел итог я, махнул рукой и пошел к дому, — У нас еще здесь подвал невскрытый остался.

Вовка поплелся за мной. Сначала мы весело перешептывались, потом затихли. Снова стало страшно. И расхотелось спать. Звезды таинственно сверкали над головой, а язык темной дороги неохотно разворачивался перед нами, видимый лишь на небольшом расстоянии. Мы попрощались у его участка, и я уже один пошел к своему.

В голове моей почему-то вертелись мысли про то, насколько же стар мир, в котором мы живем. Электрические фонари появились всего сотню лет назад, в Подмосковье и того позже, а в некоторых российских деревнях до сих пор их нет. И сейчас, как и много веков назад, с наступлением ночи жилища людей окутывались беспросветной вуалью тьмы. И лишь собаки всегда были с нами и охраняли нас, — подумалось мне, когда я увидел Бена, лежащего возле калитки в той же позе, в которой я его оставил.

Раскрыв калитку, я снова переступил через длинное шерстяное тело, и, поддавшись приливу нежности, погладил его своими черными руками. Бен недоумевающе посмотрел на меня, отряхнулся и медленно положил голову на лапы, чтобы снова заснуть. На цыпочках я подошел к тропинке, ведущей в дом, как вдруг из-за спины у меня раздался хриплый голос.

— И куда это мы собрались в столь поздний час?

Я медленно обернулся, уже догадываясь, кому принадлежал этот голос. Дед Максим! Он был очень непростым человеком. Ворчливый, недовольный, с тяжелым взглядом и характером. Я всегда его побаивался и старался избегать. Это было трудно, если вспомнить, что на даче он был хозяином и жил здесь круглый год. Еще родители рассказывали, что он воевал во время Великой отечественной войны. Его женой была баба Паня — полная противоположность, солнечная, ясная, улыбчивая. Почему же мне этой ночью попалась не она?

— И откуда? — продолжил дед Максим. Я безмолвно стоял и смотрел ему в глаза, пока он не рявкнул, — Отвечать!

— Я… Это… Гулял… — с трудом выдавил я.

— Хорошая у тебя гулянка, в два часа ночи, — ухмыльнулся он, — да еще и в саже весь измазался. Я оглядел себя и понял, что влип. Объяснить мое внезапное почернение родителям было невозможно. Видимо, у меня все было написано на лице, поэтому дед Максим продолжил, — Значит так. Выдавать я тебя родителям не буду, но диверсант из тебя никакой — выдашь себя сам. Быстро к колодцу.

Легкой рысью я протрусил к колодцу. Под руководством деда пришлось раздеться практически догола и вымыться ледяной водой, чтобы от сажи не осталось и следа. После этого он дал мне хозяйственное мыло, чтобы я застирал одежду. С кофтой и безрукавкой фокус прошел, а вот со штанами не срослось. Достав полотенце, дед Максим протянул его мне и забрал мои штаны.

— Значит так, — затянул он снова, — штаны Паня постирает, потом как-нибудь повесит сушиться вместе со всем бельем. Дуй домой под одеяло, одежду спрячь, фонарик положи на место.

— Спасибо, — трясясь от холода сказал я, — Почему вы мне помогаете?

— Вы, московские, сплошные неженки, — сказал дед, скручивая сигарету, — всего боитесь. Мать с отцом у тебя хорошие, но слишком тебя берегут, а ты… Если сейчас из-под материнской юбки не выползешь — не бывать тебе мужиком. Так что я такие вылазки всячески поддерживаю.

— Спасибо.

— Потом доложишься, скажешь, в чем ошибся при планировании вылазки!

— Т-так т-точно! — бодро сказал я, ощущая, как моя кожа превращается в гусиную. У меня начали стучать зубы.

— Марш домой! — приказал дед Максим и ушел, захватив мыло и штаны. Я резво помчался выполнять приказ, перелез обратно через подоконник, закрыл окно, запихал в мешок верхнюю одежду и нырнул под одеяло. Постепенно я перестал трястись и быстро заснул.

Глава IV

Утро для меня наступило позже обычного. Я проснулся от запаха яичницы с колбасой и от звука шкворчащего на сковородке масла. Нацепив шорты и майку, я выскочил на кухню, где мне торжественно вручили тюбик пасты и зубную щетку. Мама была непоколебима, пришлось умываться и чистить зубы. Родители не заметили мою ночную вылазку или умело скрывали свои эмоции.

Хорошенько насытившись, я запрыгнул на велик и поехал разыскивать друзей, пока меня не начали травить парным козьим молоком (жуткая гадость!). Заехал к Вовке, мне сказали, что он еще спит. В двенадцать-то дня! Видимо, вчерашний поход дался ему тяжело. Машку я не нашел, но это было не удивительно. Она либо гуляла как кошка, сама по себе, либо отсыпалась в своем шалаше у железной дороги.