Краулер

Феликс медленно обулся, нацепил очки, защелкнул на талии ремень с оружием, причесал расческой усы и вышел. Длинный коридор, выложенный белым кафелем, привел его к шахте лифта. На стене желтой краской была выведена цифра восемь. Поднявшись на пятый уровень, Феликс вышел в точно такой же коридор. Шагнув за поворот, он пересекся с рослым солдатом. Громила был вооружен автоматом. Рядом на поводке шла немецкая овчарка. Почуяв сержанта, псина угрожающе зарычала.

– Эй, Феликс, – улыбнулся солдат, – давно хотел спросить, почему тебя собаки не любят?

– Потому что я несъедобный, – буркнул через плечо сержант. – Почему не на вахте, Скачков?

– Так получилось…

Солдат даже честь не отдал. Захлопнулись двери лифта. Феликс помрачнел. Проследовав по коридору мимо дверей и ниш с уродливыми кактусами до самого конца, сержант завернул вправо и вошел в пищеблок. Внутри за металлическим столом два мужика в темно-зеленой форме играли в шашки. Толстый и тонкий, прямо как у Чехова. Увидев Феликса, Бугер и Стравин заулыбались, карикатурно отдав честь.

– Вот пришел любитель экзотики, – насмешливо прокомментировал пухлый сержант с залысиной.

Взгляды обоих задержались на поясе сослуживца, где в кобуре ютился удобный и легкий пистолет марки Глок. Феликс помрачнел сильнее.

– Слушай, брат, мы тут подумали, – добавил тонкий, делая ход шашкой. – Подарим тебе на день рождения M-16. Только она требует ухода как женщина. Здесь так сыро. Не дай Бог винтик проржавеет.

Сержант широко улыбнулся. Обтянутые кожей скулы и острый подбородок тотчас расползлись в стороны как у мультяшного персонажа.

– Ага, – поддержал толстый, смешно надув пухлые щеки. – Слыхал анекдот, почему америкосы проиграли войну во Вьетнаме?

– Догадываюсь…

– Не кисни, брат. Последний день смены всегда идет за два. Сами ждем увала. – Сержант повел рукой над доской. – Третьим будешь? Я готов уступить.

– Настроения нет. Вы видели Скачкова? Почему рядовой покинул пост?

Оба пожали плечами, будто так и должно быть. Феликс тяжело вздохнул. Не армия, а дурдом какой-то. Продвижению по службе он был обязан неукоснительному соблюдению принципов, заложенных его отцом-офицером. Феликс свято чтил закон и порядок, считал себя патриотом и при всем при этом оставался честным человеком. Служебным положением не злоупотреблял. Арсенал не потрошил. Приказы чтил свято. Государство, в свою очередь, снабжало его всем необходимым. Паек, двухкомнатная квартира, медицинская страховка и гарантированная пенсия – что еще нужно мужчине для полного счастья в сорок два года? Феликс задумался. Жена бы точно не помешала.

– Расслабься. Петр и Павел обещали его сменить, – произнес толстый сержант, услышав вздох сослуживца.

– Почему они мне не доложили?

– Наверное, забыли, – задумался тонкий сержант, пробежав глазами по выбеленному потолку. – Нынче народ ленивый пошел.

– Лентяям здесь не место. Если уж взялся родину защищать, то будь как штык!

– Худой и голый?

Феликс закусил губу. Вечно Стравин со своими шутками выставляет его на посмешище.

– Я и забыл, что ты у нас патриот. Да брось, Феликс. Думаешь, я пошел сюда отчизну спасть? – ухмыльнулся Стравин. Его острые скулы дернулись так, словно собирались разорвать кожу. – Под землей все таски ловят. Это лучше, чем в области кирзу топтать или на китайской границе дедовать.

– Это то, что ты решил для себя сам, Стравин. Лично я здесь, чтобы обеспечить законную власть, – произнес Феликс, деловито поправив очки. – Я люблю страну в которой живу и понимаю, как важна наша служба.

– Проснись и пой, Дядя Степа! – нараспев гнусавым голосом протянул толстый сержант. – Тебя сняли с обслуживания ракетного комплекса и понизили на двести метров, чтобы ты охранял свалку. Сразу видно как высоко они тебя ценят.

– Кто-то же должен это делать. Сами знаете, что без нас тут все растащат. Я бы и один смог охранять базу, если бы начальство отдало такой приказ.

– Тоже мне мушкетер на службе короны. Если ты такой патриот, тогда зачем спонсируешь фрицев?

Ироничный взгляд собеседника вновь коснулся Глока.

«Причем здесь немцы, идиот? Глок производят в Австрии», – подумал Феликс. За три года службы в этом цирке он не научился ничему полезному. Более того, сам, кажется, начал деградировать. Время здесь как будто остановилось. Восемь из десяти членов отделения (за исключением старшины, у которого имелось хоть какое-то понятие о служебном долге) днями напролет плевали в потолок, играли в глупые игры и насмехались друг над другом. Иногда это касалось его предпочтений в плане оружия. Феликс никому не говорил, почему разочаровался в культовом пистолете. Кто ж ему поверит, если он скажет, что Макаров для него что фотоаппарат «Зенит» – рабочая лошадка из каменного века. В Чечне, где Феликс служил связистом, ему пришлось пострелять. Тогда, во время осады штаба, он сильно пожалел, что Николай Федорович вложил в обойму всего восемь патронов.