Кража с обломом

К тому же они наверняка припишут нам остальные изменения у себя в доме. Это меня уж совсем не устраивало. Я еще согласна отвечать за свои или в крайнем случае за Маришины безумства, но за выходки каких-то незнакомцев я в ответе быть не собиралась.

— Ничего нет, — разочарованно пробормотала Мариша, покончив со своей частью пода. — А у тебя?

— У меня тоже, — раздраженно ответила я, поднимаясь с колен. — Пошли отсюда скорей. А то они вот-вот проснутся.

Я словно в воду глядела. Не успели мы выйти из кухни, как наткнулись на сонного главу семейства.

Он недоуменно уставился на нас, видимо, пытаясь воссоздать цепочку событий, которая привела нас в столь ранний час прямо в его квартиру. Такая работа была явно не по силам его мозгу, ослабленному вчерашними возлияниями, и работать он наотрез отказывался. Мариша приветливо улыбнулась и толкнула меня в бок. Я тоже изобразила на лице подобие улыбки, должно быть, вышло у меня не очень удачно, потому что хозяин попятился.

— Ремонтом решили заняться? — дружелюбно осведомилась Мариша и, не дождавшись ответа, продолжила уже с укоризной:

— Это вы молодцы, но вот двери зря сняли. Мало ли кто может зайти.

Только после ее слов хозяин начал осознавать некоторые изменения, которые произошли у него в доме. Оторвав мутный взгляд от нас с Маришей, он обвел им по сторонам и оцепенел.

— Мамочка моя! — непроизвольно вырвалось у него. — Что это?

Пока он приходил в себя и осмысливал увиденное, мы успели покинуть квартиру и скрыться за своей надежной железной дверью, деликатно прикрытой сверху деревянными планками.

— Кончилось наше спокойное житье, — простонала Мариша, когда мы оказались в нашем убежище. — Теперь милиция косяком пойдет, начнут допытываться, кто да что. А я так мечтала спокойно тут пожить.

Я напомнила ей, что наше житье в Мишкином доме вряд ли можно с чистой совестью назвать спокойным, так как всего за двадцать часов нашего в нем пребывания произошло столько событий, что некоторым их хватило бы на пару десятков лет и они не чувствовали бы себя обиженными судьбой. Но Мариша продолжала стонать, не желая внять голосу разума.

— Куда же нам теперь пойти? — надрывалась она. — Сироты мы бедные и бездомные. Оставаться нам тут нельзя, раз сосед нас видел. Разумеется, он сообщит о нас милиции, там заинтересуются, на каких правах мы находимся в Мишкиной квартире, а что мы им скажем? А если не милиция, то следующей ночью сюда обязательно пожалуют воры, чтобы довершить начатое. Сегодня у них, наверное, времени не хватило, но они обязательно вернутся, и даже железная дверь нас не спасет.

Дина давно проснулась и с интересом наблюдала за хозяйкой. Я взяла ее на руки, и мы уже вместе выслушали серию Маришиных прогнозов на наше ближайшее будущее. Все они отличались мрачной окраской и вызывали сомнения в том, что жизнь стоит того, чтобы ради нее продолжать свое существование.

— Мы можем пожить на даче у моих родных, — сказала я, когда Мариша выдохлась и умолкла. — Правда, там куча детей, но мы ведь ненадолго.

Мариша подняла голову, и в ее глазах загорелся луч надежды.

— Что же ты молчала? — воскликнула она. — Немедленно отправляемся к ним.

Маришин энтузиазм меня несколько обеспокоил. Вести ее в таком состоянии к своим родным, с которыми я всегда поддерживала и надеялась впредь поддерживать добрые отношения, было по меньшей мере неосмотрительно. Надо было дать ей немного успокоиться, и я предложила:

— Сходим сперва к судье, может, удастся получить разрешение на свидание с твоим Мишкой. Ты его фамилию помнишь?

Мариша немного подумала и сказала, что помнит. Где находится здание районного суда, Мариша тоже помнила. Я удивилась, но Мариша все быстро объяснила:

— Мы с Мишкой как-то раз проходили мимо него, и Мишка мне тогда сказал: «Вот сейчас я богатый, при бабках и иду с гордой рожей мимо, а сцапают меня, и где будет моя гордость, когда меня из „воронка“ выгрузят?»

Здание суда находилось неподалеку от Мишкиного дома, можно было только позавидовать удобствам, с которыми некоторые умеют устраиваться. Мы собрали свои вещи, перетащили диван на старое место и постарались ликвидировать все следы своего присутствия. После этого мы со всеми возможными предосторожностями покинули Мишкину квартиру, оставили на соседних дверях записку, предупреждающую милицию, что, возможно, воры вернутся сегодняшней ночью, и отправились в суд. Он был открыт, мы прошли на второй этаж, где располагалась канцелярия, и обратились к женщине, которая разглядывала себя в зеркальце. Вид у нее был мрачный, это и неудивительно, если бы я так выглядела, то я бы вообще на себя руки наложила. Оторвавшись после нашего приветствия от своего занятия, женщина, как ни странно, повеселела и вроде бы даже похорошела. Мариша извлекла из-за спины коробку с шоколадным набором, которую мы купили в соседнем магазинчике в качестве презента, и промурлыкала:

— Можно узнать, у какого судьи находится дело Пустобрехина Михаила Константиновича 1970 года рождения?

— А вы ему кто? — подозрительно спросила женщина.