Кремль 2222. Митино

Захар облегченно кивнул и, выглянув в дверной проем, убедился, что Любим и Свят по-прежнему сторожат взволнованных скакунов в мрачном «предбаннике».

«Как бы только нео наших фенакодусов не учуяли», – подумал Захар, снова поворачиваясь к окну.

В отдалении дикари все так же самозабвенно били друг друга. И пусть силы мутов были практически на исходе, но отчаянное нежелание умирать вынуждало их с прежним остервенением махать дубинами. Трупов становилось все больше, кровь хлестала в разные стороны, но никто не думал останавливаться раньше, чем умрет последний враг.

Наконец на ногах остались только три дикаря, судя по всему, из одной шайки – по крайней мере, никто из них не спешил нападать на двух других. Переглянувшись, они вдруг задрали головы и громко зарычали, словно крысособаки при виде полной луны. По коже Захара невольно прошел озноб. Он, разумеется, не испугался, но смотреть на трех нео, с ног до головы перемазанных кровью собратьев, было жутковато. По завершении странного ритуала дикари похватали трупы за ноги и поволокли прочь, буквально сгорая от вожделения. Десятник практически не сомневался, что, оттащив мертвецов в ближайшие развалины, они не вернутся на ристалище раньше, чем обглодают последние кости – точно так, как и предполагал Сыч.

Захар бросил быстрый взгляд на агента. Надо ж, как порой заковыриста иная судьба!.. А ведь в детстве Сыч наверняка, как и все прочие мальчишки, втайне мечтал стать настоящим дружинником и безжалостно уничтожать нечисть… Но потом его грубо вырвали из общей массы, попутно растоптав грезы и надежды, дабы не позволить предателям разрушить Кремль изнутри. Это была, откровенно говоря, сучья работа, неблагодарная, но не менее необходимая, чем та, которую делали Захар и его бойцы. И не вина Сыча в том, что именно он сейчас оказался здесь, с отрядом; как бы ни раздражало десятника его присутствие, молчун в черном балахоне был всего лишь инструментом в руках Тайного дьяка и воеводы. Ну а те, в свою очередь, приставили хмурого агента к отряду не из вредности, а из самых лучших побуждений.

Вот и получалось, что единственный, кого Захар мог винить в случившемся, это его собственный побратим, Игорь, который додумался сбежать из крепости без ведома воеводы и князя.

Все это промелькнуло в мозгу у кремлевского командира за считаные мгновения, которых вполне хватило, чтобы голодные окровавленные нео наконец скрылись внутри полуразрушенного дома на противоположной стороне улицы.

– Выдвигаемся! – чуть громче, чем, возможно, следовало бы, воскликнул Захар.

Тут уж с ним никто спорить не стал – всем хотелось поскорей покинуть развалины и продолжить путь вдоль западной границы Купола… пока нео не вернулись за добавкой.

Они вывели фенакодусов из развалин и уже взгромоздились в седла, когда увидели, что незабвенная троица дикарей снова показалась наружу.

«Вот ведь невезение…»

Скаля кривые и гнилые зубы, монстры хмуро разглядывали наездников, а те, в свою очередь, смотрели на нео. Эта немая сцена продлилась недолго, буквально полминуты, после чего дикари, переглянувшись, стали пятиться обратно в здание. Даже их скудного ума хватило, чтобы понять – тягаться с всадниками не стоит. Однако Захар не дал им уйти: украдкой переведя предохранитель в режим стрельбы очередями, он резко вскинул ствол и нажал на спусковой крючок.

Помятые раскаленные гильзы посыпались под когтистые лапы его верного фенакодуса. Дружинники, Сыч и Варвара невольно сощурились. Впрочем, все эти ужимки были ничем по сравнению с муками, которые испытывали оказавшиеся на линии огня дикари. Пули жалили их, выбивая из лохматых тел целые фонтаны мутной крови, которые хлестали из дыр на потрескавшийся асфальт. Патроны в магазине уже закончились, но Захар еще несколько секунд продолжал инстинктивно жать на спусковой крючок. Наконец, шумно выдохнув, он бессильно опустил ствол и хмуро уставился на нео. Двое по бокам упали практически сразу, едва Захар открыл огонь, а последний, центральный, успел еще сделать шаг в направлении обидчика и даже обозначил робкое движение дубиной… но на большее оказался неспособен. Уже в следующую секунду нео замертво упал на землю, прямо в темную лужу собственной крови, которая успела вылиться из его ужасающих ран.

С тем же сосредоточенным выражением лица Захар отстегнул опустевший рожок и пристегнул новый, полный и, увы, последний. Затем, перекинув автомат через плечо, десятник повернулся к Варваре и холодно произнес:

– Думаю, не надо объяснять, почему я их все-таки убил.

Она молча покачала головой: Наездница, судя по всему, была достаточно умна, чтобы не бахвалиться фразами типа «А я ведь говорила!..».

– Едем, – коротко бросил десятник.

Он сжал фенакодусу бока и устремился вперед по улице. Слева был ненавистный Купол, и Захар нет-нет да поглядывал в его сторону – боясь и надеясь увидеть по ту сторону блудного побратима.

Но через мутную стену Митино местность было особо не рассмотреть. Так, смутные очертания зданий да непонятное мельтешение темных пятен самых разных размеров.

«Где же ты, брат?»